Но это опять же произошло из-за соли. И потом, у Джейни не было шанса заглянуть в душу Мэддена. Равно как и возможности вызвать первородную музыку: согласно роману, для этого человек должен был расслабиться настолько, чтобы сердце его непроизвольно слилось с ее древним ритмом:
А сердце Джейни гнало кровь по жилам с бешеной скоростью, не имевшей ничего общего с плавной гармонией самого первого на земле танца.
„Спокойно“, — сказала она себе.
Сделав усилие над онемевшими ногами, девушка принялась тихонько пританцовывать вокруг Мен-эн-Тола:
Это перекликалось с обычными ударами пульса. Даже смешно: теперь, когда она начала попадать им в такт, Джейни удивилась тому, как вообще могла забыть такой незатейливый ритм. Впрочем, кто-то ведь (кстати, а кто это был? Житель Призрачного Мира из „Маленькой страны“? Или Питер Гонинан?) предупреждал, что…
И сразу вслед за ним где-то заиграла музыка. Та самая музыка. Музыка, совпадающая со стуком в ее груди:
На мгновение сердце Джейни остановилось от волнения, а затем забилось снова — сначала неровно, но вкоре зазвучало в унисон с долетавшей издалека мелодией.
Если бы это произошло хотя бы немного раньше…
Не в силах противостоять воле Мэддена, Джейни поднимала голову все выше, пока наконец не уткнулась взглядом в его подбородок, затем увидела зловещую улыбку, ястребиный нос… Невзирая на темноту, она отчетливо могла различить каждую деталь, каждый волосок, каждый сантиметр кожи на лице врага. Она чувствовала, как несется по его артериям кровь, как сокращаются его мышцы, опутанные отвратительной густой паутиной нервов…
Первородная музыка стихла. Но не исчезла. Она просто ждала где-то за пустошью. Или… за пределами сознания самой Джейни. Поднявшись из глубин магии Волшебного Царства, она пришла сюда, в Железный Мир, где ее чары были почти забыты.
Джейни попыталась закрыть глаза в надежде вернуть ее ускользающее эхо в свою душу, но не смогла пошевелить веками — Джон Мэдден парализовал их.
А потом он посмотрел на девушку в упор, и в голове у нее застучало: