– Пакх-тью-эф-фос… – не торопясь, сосредоточенно выводил словознаки, словозвуки магической формулы Бернгард.
«…фос…» – совсем уж тихо, на грани слышимости, пробивалось сквозь озерную гладь.
«…с-с-с…» – прощальным шипением отзывалось в мозгу Эржебетт.
И паническое предчувствие сжимало сердце. Следующей фразы она уже не расслышит. Эржебетт знала это. Точно. Наверняка. Ничего не услышит, если ничего не предпримет.
Сейчас же. Немедленно!
Но ведь не изменить! Ничего!
Брешь в стене сжалась до размеров небольшого круглого щита, до размеров норы, в которую едва-едва под силу протиснуться человеку. Но – пока еще под силу.
И – почему не изменить?! Почему – ничего?!
Секунда. Доля секунды. Краткий миг на судорожные размышления. На лихорадочное взвешивание всех «за» и «против». Тех, что приходили сейчас на ум. Только – тех.
Нужно ли ей это? Не нужно? Важно? Не важно?
Нужно! Важно!
Напуганная юница, ставшая сиротой, знала одно: она не желала обрубать мосты. Все ее существо противилось этому. Так уж повелось, такова людская натура: каждый человек хочет вернуться туда, откуда начинал свой путь. А если и не хочет того явно, так втайне мечтает иметь такую возможность. И она. Тоже. Эржебетт тоже хотела вернуться. Пусть – не сейчас. Но потом – обязательно. Когда не будет так опасно. Но чтобы можно было… всегда чтобы можно было вернуться!
Значит, во что бы то ни стало следовало оставить Проклятый… благословенный Проклятый проход открытым. Для себя – открытым. О прочем Эржебетт сейчас не думала. Не могла.
О прочем – нет. Лишь об одном.
Оставить. Открытым.
Воспрепятствовать, помешать Бернгарду залатать дыру между мирами. Как?!
А так!
А просто!..
Она ведь слышала. Все слышала!