Хельги нырнул в Астрал, огляделся. Вынырнул и презрительно фыркнул:

– Не смеши! Большинство ваших магов просто шарлатаны, у остальных магических сил как у деревенской бабки, а квалификации и того меньше. На них надеяться – это все равно… – Он запнулся, подыскивая доступное для Макса сравнение: – Все равно что ядерный взрыв из садовой леечки заливать!

Тут Макс счел нужным возмутиться. С какой стати его ни в чем не повинный мир должен подвергаться смертельной опасности из-за безалаберных магов или демонов мира иного, которые разбрасывают где ни попадя свою опасную магическую дрянь! Где справедливость?!

На это Хельги вполне резонно напомнил:

– Не так давно наш мир едва не погиб из-за технической дряни, принадлежавшей вам. Так что справедливость налицо. И вообще, я думаю, это был обмен. Наши миры обменялись артефактами.

– И что теперь делать? – Макс осознал-таки всю серьезность положения. Ответ у Хельги был давно готов:

– Идти в университет, красть кристалл. Я заберу его с собой.

Опять помолчали. Перспектива грабить музеи Максима Александровича абсолютно не вдохновляла. Он спросил осторожно:

– Разве ты не можешь переместиться из своего мира прямо в музей? Схватил бы кристалл, и назад!

Во вздохе демона вместилась чуть не вся скорбь мира.

– Я так и хотел! Но в этом мире я связан только с тобой. И переместиться могу только туда, где есть ты… Но если тебе так неприятно, давай я пойду в музей один. Я все равно уже запятнал честь воина грифонокрадством, да и вообще…

– Мы идем вместе. Это не обсуждается! – Макс устыдился собственного малодушия.

Ночная зимняя езда на самоходной повозке Макса понравилась Хельги куда больше летней дневной.

Город сиял и переливался электрическим светом, непрерывно валил мокрый снег, тут же таял, вода рекой лилась по серой земляной корке – «асфальту», и тысячи искр отражались в ней. На дороге было относительно свободно. Не то желая реабилитироваться за прошлую мучительную поездку, не то из страха за судьбу мира, Макс гнал повозку с такой скоростью, что дух захватывало. Будто в туфлях-скороходах скачешь, но с неизмеримо большим комфортом. Особенно здорово было, когда на поворотах из-под колеса красивой волной вырывался целый водяной шквал и брызги фонтаном летели во все стороны. Странно, почему Макса это так раздражало?

К университету подъехали с «клубного входа» – что бы оно ни значило. Макс так сказал: «Подъедем с клубного входа». Хельги, понятно, не возражал.

Притормозили, подыскивая место. Слева высилась громада главного здания, справа был монумент. Памятник человеку со странным именем Ломоносов. Выговорить трудно, запомнить еще труднее. Но Хельги запомнил. Основатели университетов – существа, заслуживающие уважения, к какому бы миру они ни принадлежали.