Чего они хотели теперь – прибрать к рукам таинственную Силу в момент ее выхода или только помешать мангорритам осуществить их черные планы, – об этом можно было только гадать. В любом случае третья, очень сильная сторона вступала в игру Судьбы…

– …Четвертая, – поправил Хельги Аолена. – Не забывай о короле Дефта и братце Гуго. Помяни мое слово, они еще проявят себя! Знаю я таких ублюдков, ни перед чем не останавливаются! – Вот и пойми, кого он имел в виду: короля, братца Гуго или обоих сразу?

Адепт-охотник пропал – сомнений в этом больше не оставалось.

Сперва Владыка не особенно обеспокоился. Двадцать семь недостающих малолеток – не полторы сотни. Разослал людишек по округе красть младенцев у молодых словоохотливых баб. Есть такие – улыбнись ей пошире, покажи отпрыску «козу», она уж и растаяла, и выложила все, о чем при чужих молчать следует: и как звать ребеночка, и кто отец, и, самое главное, в который день и час рожден. Выбирай, кого надо, хватай да уноси…

Дудку столько лет хранил, теперь потерялась. Тоже не беда. Хлебнет в урочный день Силы – из-под земли достанет, вернет… Так сперва думал. Пока не дошла весть о проклятых гоблинах, рвущихся к главному храму. Ничего, ничего не забыли, окаянные.

Что остановит их полчища? Дудка могла. Где она теперь? А где бы ни была, хоть на том свете, надобно доставать! Опять силы уйдут. Много, много сил. Хватит ли их? Дотянет ли до Прихода?..

Хлопнул в ладоши. Прибежала простоволосая босоногая девка из мелких людишек, коим не положены имена. Хорошая девка. Хоть и тоща, а сильная, кровь горячая. Хорошая, сытная еда… Теперь, пожалуй, дотянет…

Беженцы двигались с юга сплошным потоком. Бесконечная вереница самых разных повозок, от золоченых карет знати до разбитых телег землепашцев и гномьих рудничных тачек, заполонила дорогу. В огромной толпе смешались народы и языки: люди, гномы, кудиане, разномастные онэльны, – кого тут только не было. Богатые камзолы вельмож и кринолины дам мелькали рядом с рубищами городских нищих и калек. Все оказались равны и одинаково беззащитны пред лицом общей, доселе невиданной беды. Детские крики, старческие причитания, рев скотины, скрип колес, шарканье тысяч ног слились в единый глухой гул, казалось, сама земля стонет, прощаясь со своими исконными обитателями.

Живые шли молча, почти не переговариваясь, не оглядываясь по сторонам, едва выволакивая ноги из топкой рыжей грязи превратившихся в месиво дорог. А рядом на раскисших обочинах, среди брошенных пожитков и развалившихся повозок, валялись тела тех, кому не по силам оказалась эта страшная дорога. И могильная нежить копошилась над ними, не обращая внимания на проходящих мимо живых…