– Госпожа моя… – со вздохом выдавил из себя Ай-Догон. – Вот и славно. Чего ж оно хотело-то…

– Какое ещё "оно"? – спросила Ута, с помощью командора поднимаясь с расстеленной на земле медвежьей шкуры. – Ко мне являлась Душа Литта…

– Ну, и чего же она хотела? Что говорила? – Жрецу явно не терпелось поскорее узнать, что за знамение ей явилось.

– "О, могучая и славная, только ты своим разящим мечом сокрушишь тех, кто разоряет твою землю. – Ута запомнила каждое слово, и теперь ей казалось, будто не она сама говорит, а Душа Литта владеет её устами. – Завтра на рассвете ты будешь под стенами замка. Не медли. Прикажи выступать прямо сейчас. Ворота будут открыты. Вас не ждут!"

– Вот ведь мерзопакость какая… – повторил Ай-Догон фразу, которая начинала приводить её в чувство. – Никакая это не Душа – морок, пустышка, клянь бродячая… Вот этот выпустил. – Жрец указал пальцем на дородного проходимца в кафтане с оторванным рукавом, которому два воина упирали в спину наконечники копий.

– А мне-то откуда знать, что там и как?! – Казалось, что сейчас по мясистому лицу, впитываясь в кудлатую чёрную бороду, потекут крупные слёзы. – Мне сказали: на тебе три монеты, Сайк, простая душа, иди туда-то и туда-то, а там склянку разбей. Я и разбил, хоть и жалко было – склянка-то из хрусталя, сама дайна на три потянет…

– Всё дайны считаешь? – Альв Трелли появился внезапно, как будто из-под земли, и тут же оказался лицом к лицу с проходимцем. – А сколько ты за мой меч выручил?

– Сир… – У Сайка отвисла челюсть, и он теперь он мог издавать лишь сдавленное мычание.

– Ты ведь, наверное, догадывался, что мы ещё встретимся. Только твоя жадность пересилила твой разум.

Трелли ухватил пленника за бороду и потащил Сайка в сторону ложбины, на краю которой стояли обозные повозки. Тот почти не упирался.

– Ну, сейчас он с ним по-свойски разберётся, – заметил Ай-Догон, провожая альва взглядом. – Ох, и не завидую я этому бородатому.

– Госпожа, пойдёмте в шатёр, а то, неровён час, простудитесь. – Айлон тоже поддерживал Уту под руку, а сам был бледен и угрюм – видимо её короткое беспамятство не на шутку его встревожило.

– Верно. Отдохнуть бы тебе, – поддержал его Франго. – День тут постоим, а к ночи дальше двинемся.

– Что со мной было? – спросила она, обращаясь ко всем, кто был рядом.

– Морок, клянь бродячая… – повторил Жрец, беря её под вторую руку.

– Что это – клянь? – Ута послушно шла туда, куда её вели, но готова была заупрямится, если кто-то посмеет промедлить с ответом. Слишком горько было расставаться с те ощущением безграничной веры в собственный успех, с тем покоем, который готов был вот-вот поселиться в сердце…