– Она знала, что делает, – сказала я. – Должна была понимать. А Дэл… да, он плохой, ясное дело, и притом тупой как фонарный столб. По-моему, он не ведал, что творит.

– И от этого то, чем он занимался, становится хорошим?

– Нет, конечно. Просто… – Как мне ей объяснить, если я сама не понимаю?

– И вообще, кто сказал, что я готова убить сестру?

– По-моему, ты сама.

Я качаю головой:

– Я хочу только припугнуть ее. Чтоб она знала, что сделала и каково мне было. И я не собираюсь делить с ней страну снов.

Сидя в машине и глядя на трейлерный парк, я обдумываю вчерашний разговор. Вроде бы в моем отношении к сестричке ничего не изменилось. А вот насчет Дэла не знаю. Конечно, о том, что он мне нравится, и речи нет. Может, я даже побаиваюсь его чуток – где-то в темном уголке меня теперешней еще живет прежняя малышка. Помри он сейчас – плакать не буду. Но вот Джиллиан Мэй мне хочется причинить боль, а к Дэлу ничего не чувствую, кроме, может, какой-то жалости.

Наверно, все было бы по-другому, если б я считала, что он до сих пор играет в те же игры. Если бы здесь, в трейлерном парке, была какая-нибудь малышка, с которой он выделывал то же, что когда-то со мной. Пожалуй, для того я и приехала. Удостовериться. Хотя нет, я чувствую, что не для того. И ни на чем я его не поймаю, сидя вот так и разглядывая его трейлер. Тем более розовый «кадиллак» в таком окружении незаметным никак не назовешь.

Помнится, смотрела я раз ток-шоу, где все толковали о прощении: мол, нужно простить тех, кто причинил тебе боль, чтобы жить дальше своей жизнью, – но и это не из моего репертуара.

Так и не поняв, зачем я здесь, решаю, что с тем же успехом можно вернуться в мотель. И тут смотрю в зеркальце заднего вида и вижу, что по дороге шагает ко мне девчонка. Лет четырнадцати с виду, но я могу и ошибиться на пару лет в любую сторону. Напоминает нас с Рози в ее годы: слишком много косметики на лице и похожа на проститутку в своем топике и юбчонке из кожзаменителя, такой короткой, что могла бы и вовсе не надевать. И еще туфли на платформе. Приблизившись к «кадиллаку», она бросает на него восхищенный взгляд.

– Эй, привет! – окликаю я.

Она останавливается, но молчит как рыба.

– Живешь в этом парке? – спрашиваю.

– До конца месяца, – отвечает она. – Мамаша не внесла плату, так что скоро придется опять уволакивать задницы.

– Я здешняя, – говорю я ей.

Она снова восхищается «кадиллаком», обводя взглядом его силуэт.

– А по вам не скажешь, – говорит она.

– Ну, по виду судить не стоит.

– В здешних местах стоит.