– О-о! Ну что ж… тоже неплохо. Э-э… спасибо за карри.

– А каким, по-твоему, мы стали для него примером? – спросил Шнобби, когда они продолжили свой путь.

– Ясное дело каким. Хорошим, конечно, – прочавкал Колон сквозь полупрожеванную умеренно пряную брюкву.

– Ну да, разумеется.

Медленно жуя и еще медленнее переставляя ноги, они двинулись к докам.

– Вот собрался Бане письмо написать, – чуть позже сказал Шнобби.

– Да, но ведь… она думала, что ты женщина, Шнобби.

– Точно. И поэтому она увидела мое внутреннее «я» без… – Припоминая, Шнобби зашевелил губами. – Ну, без этого, которое наносное. Так Ангва говорит. Жених Баны скоро вернется с войны, ну и я подумал, надо бы проявить благородство, не мешать ее счастью.

– …И прально, а то вдруг он здоровенный амбал какой… – кивнул сержан Колон.

– Вот про это я и не думал, сержант.

Какое-то время они шли молча.

– Сейчас я совершаю очень, очень хороший поступок. Гораздо лучше многих моих прошлых поступков, – возобновил разговор Шнобби.

– Ага, – отозвался сержант Колон. И, помолчав, добавил: – Хотя в твоем случае это, конечно, нетрудно.

– Смотри, носовой платок, это она мне подарила.

– Очень мило, Шнобби.

– Настоящий клатчский шелк, вот как.

– Симпатичный.

– Я его никогда не буду стирать, сержант.

– Правильно. А потом поставишь в уголок комнаты, пусть себе стоит.

Капрал шумно высморкался в платочек.