Надя почувствовала его взгляд и подняла голову:
– Что так смотришь?
– Любуюсь, – ответил он вполне искренне.
– Не юли, – рассмеялась она. – Ты не просто смотришь. Изучаешь. И думаешь о сегодняшнем. Только я уже сказала тебе…
– А вот и не угадала. Другое меня интересует. Хочу знать, какой дар в тебе ожерелье открыло, когда с тобою срослось, а что оно срослось – это я чую точно.
– Может, дар и есть, только о нем докладывать не собираюсь, – прищурила ореховые глаза Надя.
От этого взгляда у него все вскипело внутри, и пакет, что был в руках колдуна, лопнул и брызнул во все стороны горячими каплями.
– Эй, ты что? – Она вновь рассмеялась, но в этот раз в смехе ее слышались растерянные нотки.
– Лучше он, чем я, – отозвался меланхолическим тоном Роман.
Что она делает! Знает, что нравится, и кокетничает напропалую, но при этом после каждого завлекающего взгляда тут же холодом обдает – мол, все эти улыбочки только так, для игры. А от этой игры у него такой водоворот в душе крутится…
– Ты в меня еще не влюбилась? – спросил он.
– Смеешься?
– Нет. Вполне серьезно. Неужели сердечко не стучит? Не нашептывает некто невидимый в уши – умру без него, ненаглядного.
– Представь, никто не нашептывает.
– Жаль.
И он тут же почувствовал
– Тревога! – заорал Роман.
Все обитатели сараев, издали казавшихся великолепными коттеджами, высыпали наружу. Меснер держал винтовку. Остальные лишь растерянно переглядывались. Вскоре стали различимы мелькающие за стволами елей огни фар. И вот из-за деревьев вынырнула машина. Новенькая “тойота” подпрыгивала на ухабах лесной дороги, направляясь прямиком к мнимому Беловодью.
– Не волнуйтесь, – объявил Роман. – Кольцо эту тачку не пропустит.