А пока он бормотал, тень человека, о котором он говорил, скользила по корешкам книг, а тело, которое ее отбрасывало, продвигалось все ближе и ближе к Баркентину. Наконец Щуквол остановился непосредственно за спиной калеки.

Щуквол никак не мог решить, каким способом убить Баркентина. О, в его распоряжении было предостаточно способов это сделать! Его ночные визиты в аптечную комнату Доктора Хламслива оснастили его целым набором страшных ядов. Его кинжал, спрятанный в трости, словно сам себя предлагал. Его рогатка была вовсе не игрушкой, и выстрел из нее с определенного расстояния мог принести почти бесшумную смерть. Щуквол мог бы ударом ребра ладони перебить шейные позвонки своей жертве; он умел бросать нож в цель с исключительной силой и точностью – ведь неспроста каждое утро в течение нескольких лет он тренировался в метании ножа в вырезанную из дерева фигуру человека и разбивании ребром ладони толстых досок.

Но просто убить старика было еще недостаточно – надо было все сделать так, чтобы не оставалось следов; нужно было избавиться от тела и в тоже время соединить приятное с полезным таким образом, чтобы ни то, ни другое не перевешивало. О, у него много старых счетов, которые он должен свести со стариком! Этот калека плевал на него своей гадкой слюной, всячески поносил его и издевался над ним, и за все это должна последовать расплата. Но пресечь жизнь карлика самым быстрым и действенным способом было бы Щукволу совершенно недостаточно. Этого Щуквол всегда бы потом стыдился.

Но то, что произошло дальше и то, как умер Баркентин, совершенно не соответствовало планам, которые строил Щуквол.

Баркентин, совершенно не подозревая о том, что кто-то стоит у него за спиной, наклонился вперед и, потянувшись через стол над книгами и бумагами, подтянул себя к ржавому подсвечнику с тремя свечами; покопавшись в лохмотьях и найдя наконец то, что ему нужно было, Баркентин зажес свечи. Тень, отбрасываемая Щукволом, снова прыгнула на стену, заставленную книгами, и, побледнев, лишилась своей темной силы.

С того места, где стоял Щуквол, он видел поверх плеча Баркентина медово-желтые язычки пламени трех свечей. Каждый язычок по форме был как листик бамбука, пламя было тонкое, изящное, подрагивающее на фоне сгустившейся вокруг тьмы. Баркентин своим черным силуэтом частично загораживал сияние свечей. Но когда он слегка передвинулся в сторону, Щуквол увидел свечи и подсвечник во всей их полноте, и ему в голову пришла идея, которая в мгновение показала ему, что все его планы устранения Баркентина были жалко-дилетантскими, несмотря на всю их изощренность, или, точнее, именно благодаря своей изощренности. Им недоставало обманчивой простоты, которая есть признак высокого искусства.