– Рог… – пробормотал он.

– Что это? – воскликнула Землэ, указывая в сторону приближающейся темной тучи.

Однако очень скоро Стивен сообразил, что это вовсе не туча; это была стая из летящих вместе тысяч мелких существ.

– Птицы, – ответил он.

Они были самых разных видов – вороны, ласточки, лебеди, ястребы, кроншнепы. И все они кричали или пели, поднимая страшный шум, самую странную какофонию, какую Стивену приходилось слышать. Оказавшись над долиной, птицы начали по спирали снижаться к лесу, словно живой смерч.

Но и лес вел себя не менее странно. До самого горизонта все пришло в движение; деревья, сплетая ветви, клонились друг к другу. Стивен вспомнил, что нечто похожее сотворило песнопение дреодов с железным дубом, на котором он и его товарищи спасались от слиндеров, но, если это и была та же самая магия, на этот раз она действовала куда более сильно.

– Святые!.. – выдохнула Землэ.

– Не думаю, что святые приложили к этому руку, – пробормотал Стивен, наблюдая, как птицы снижаются к ожившему лесу и исчезают в нем, словно их проглатывает огромная пасть.

И тогда лес и птицы начали словно бы лепить из себя нечто, складываться в гигантский силуэт. Стивен уже видел эту фигуру, только на сей раз она была много больше, чем раньше, около тридцати королевских ярдов высотой.

И вот уже Терновый король вырвал корни из земли и целеустремленно зашагал в сторону криима. Ветвистые оленьи рога стремительно вырастали у него на голове, пока он шел.

Эспер ждал до последнего и только потом метнул топор. Монах попытался увернуться, но очень трудно перенаправить удар, когда рубишь с размаху. Так что монах промахнулся, и его меч впустую рассек воздух, вместо того чтобы снести лесничему голову.

Эспер обернулся и увидел, что его противник уже торопится повторить попытку. Бросок топора оказался удачным, лезвие оставило глубокую рану на правой руке монаха. Брошенный меч валялся в пропитанном водой мху, по разрубленному плечу струилась кровь.

Если рана и замедлила движения монаха, Эсперу это не очень помогло. Левый кулак врага описал дугу, причем с такой быстротой, что Белому показалось, что сам еле ворочается, словно под водой. А потом костяшки пальцев монаха впечатались ему в челюсть. Лесничий почувствовал запах крови, голова загудела, словно колокол, и он с трудом удержался на ногах.

Следующий удар пришелся ему в бок и сломал несколько ребер.

С невнятным криком Эспер выбросил левую руку с кинжалом, рассчитывая вонзить его в почки врага, но лезвие рассекло пустоту – монах удивительно ловко извернулся, а сам лесничий врезался в дерево.