Сколько раз он возвращал меня к жизни одной только фразой, заставлявшей биться уже остановившееся сердце! Если бы не магистр, я сумела бы избежать нечеловеческой судьбы. Он не позволил. Он заставил меня принять ее.
Я прокляла того, кто привел меня в логово Олны.
Но откуда он знал, что Тварь предложит мне такое искушение, такой дар, перед которым невозможно устоять – великую, претворяющую, вечную силу Любви? И почему Олна, умирая, назвала мое имя? Я спрашивала, уже понимая ответ: она знала, что я – натх. Она знала всё! Тварь играла со мной, как со слепым котенком.
Почему же она не убила меня сразу? Почему дала мне силу и позволила себя уничтожить?
Потому, что не я, не искалеченный натх была здесь жертвой. Добровольной жертвой стала Тварь, отдавшая мне всю себя. И жизнь, и вечность. Она сдержала слово, данное Дикому. Излечила меня. От всего.
Ворч поскуливал и пытался утешить, шершавым языком слизывая бегущие слезы. Так, в обнимку, и застал нас добравшийся, наконец, до логова Твари мастер Альерг. Собаки даже не шелохнулись на вторжение. Совсем обленились. Я, не поворачиваясь, укорила гиганта:
– Ты опоздал, Альерг.
И услышала как, сотрясая глыбы моего каменного склепа, приложилась коленями к полу вся его немаленькая масса. И гулкий покаянный хрип:
– Прости, госпожа! Не уберег…
Камни этого древнего святилища не знали покаяния, как ниги не знали ни добра, ни зла, ни жизни, ни смерти.
Плиты всколыхнулись, как водная гладь, пошли кругами, из которых сложилось, словно всплыло, морщинистое, как горный кряж, лицо Ол'олина, произносящего слова заклятия:
Я вспомнила – и разговор с похожим на гнома человечком, и заклятие.
Должна исчезнуть! Должна… Что-то вырвалось из самых глубин камня, как дельфин на поверхность вод, и спросило, и я ответила, продлив Путь Тора еще на два витка.
–
–