– Хм-м. Вам, быть может, и просто. Но, дядюшка Кинц, правильно ли вы сделали, отослав Улуара Валёра? Раз уж у него есть дар, не мог бы он посодействовать вам в освобождении остальных – своих собственных родичей и Шорви Нирьена?

– В принципе – да, но на самом деле все не так просто. Несчастного Улуара предали, запугали, избили и подчинили, да так, что новых испытаний, мне думается, он просто не вынесет. Увы, он сломлен. Будем надеяться, что со временем нанесенные его душе раны залечатся, но пока не стоит рассчитывать ни на его чародейные силы, ни на действенную помощь. Пусть лучше вернется на родину, отдохнет и придет в себя. Что до вызволения Шорви Нирьена – боюсь, это мне не по силам.

– Вам, дядюшка?

– Да, мне. Видишь ли, дорогая моя, мастер Шорви Нирьен, бедная его душа, заключен в «Гробницу», а ее гробовое молчание даже я не сумел одолеть, как ни старался.

– Гробовое молчание? Вы хотите сказать, что пытались общаться с самой «Гробницей»?

– Много раз. Но она не отвечает. Нет, она пробудилась, тут я уверен; она меня слышит, но говорить не желает – а быть может, просто неспособна. Судя по всему, она утратила дар общения или забыла о нем. Я исключаю, что так задумал ее строитель, и потому прихожу к единственному возможному выводу – «Гробница» сошла с ума.

– Сошла с ума?!

– Иначе не объяснишь. Бешенство, ужас, злоба и отчаяние многочисленных заключенных поглотили ее сознание. Она не в состоянии ни общаться, ни понимать, ни внятно высказаться. Чудовищная несправедливость! Молчание обрекло ее на одиночество, ее, великую гранитную твердыню; не дай Провидение такую участь ни единой Бездумной. Несчастная, несчастная «Гробница». Когда-нибудь, возможно, она обретет язык, но сейчас одинока, нема и безумна.

– Значит, о заключенных – нирьенистах и всех прочих – вам ничего не удалось разузнать?

– Почти ничего. Мастерица Флозина Валёр содержится в «Гробнице». Нирьен и его друзья находятся там же, это я установил. А сверх того мне ничего неизвестно.

– Так что теперь делать, дядюшка?

– Дитя мое, у меня нет ответа. Давай-ка займемся тем, что имеет к нам самое прямое отношение. Скажем – ты делала упражнения, какие я предписал?

– Почти все, дядюшка. По мере сил. – Элистэ виновато потупилась и добавила: – Но я не вижу в них никакого смысла. У меня ничего не получается, как есть ничего.

– Проверим. Следи, дитя мое. – Кинц опустил голову и принялся бормотать себе под нос. Через две-три секунды в комнате появилось много бабочек размером с десертную тарелку – дивные создания с прозрачными разноцветными крылышками.