– Но откуда? Откуда вы смогли узнать о расположении Запретных гор? Никто из магов, законных и незаконных, под страхом смерти не осмелился бы раскрыть сию тайну!

– Дедукция! – важно ответила Энка.

– Интуиция! – важно ответила Меридит.

– Логический анализ! – важно ответил Хельги.

– Короче, догадались, – решил пояснить Орвуд.

Впрочем, некоторые полезные сведения из беседы с Обероном почерпнуть удалось. Оказывается, железные рыбы спят в огромном подземелье на самой северной оконечности Раздельного хребта. Всякий, кто задержится там дольше часа, болеет язвами и умирает в муках. Туда идти не надо.

А следует направиться в другое подземелье, что поменьше и поближе. В нем сокрыт некий специфический инвентарь, вроде стола с магическим оком. Кто владеет им, тому повинуются рыбы. Стены подземелья, – тут Оберон покосился на Хельги, – выложены изнутри свинцовыми плитами. Пол и своды тоже свинцовые (свинец – простое вещество, магически инертное), двери надежно заперты неведомым заклятием. Ключом же от них служит медальон. Тот самый, что много лет назад был передан Хельги.

Вторым таким коварно и подло завладели некроманты. Теперь сидят они в подземелье, но вход не охраняют, уверенные в надежности заклятия. Свой талисман они считают в своем роде единственным.

Итак, избавители должны проникнуть в подземелье, и да помогут им Силы Судьбы. Что случится дальше – никому из смертных не ведомо, но судьба Мира так или иначе решится.

А потом Оберон попросил достать медальон:

– Вы должны знать заранее, как его использовать. Иногда секунды решают дело.

Хельги потрогал цепочку на шее. Залез в карман куртки. Потом в карман штанов. Вытряхнул свой мешок. Какой только дряни там не было! Куски драконьей чешуи, ракушки, камешки, сушеные коренья и травки – что угодно, только не медальон.

– Потерял! – констатировал Хельги без особого сожаления в голосе. – Наверное, когда в океан свалился. Или когда в Астрале перемещался.

Прекрасное лицо короля эльфов побелело и исказилось. Казалось, он состарился на глазах.

– Все пропало, – глухо простонал он, закрываясь руками. – Это конец! У нас больше нет надежд на спасение. Но как ты мог?! Тебе было доверено самое драгоценное, самое священное! Непростительное небрежение!

– Откуда мне было знать, что оно священное? – возмутился Хельги. – Вы же нарочно ничего не рассказывали! С тем же успехом я мог его просто выкинуть еще в детстве! Предупреждать надо было!

Оберон горестно кивнул:

– Ты прав. Мы перестраховались и совершили ошибку, держа вас в неведении. Роковую ошибку. О горе, горе.