– Так давайте к делу, пане, – нотариус огромным клетчатым платком вытер лоб.

– Я пришел составить завещание.

– М-да… – Кугель поводил глазами по потолку, в углах заросшему паутиной, -Так я напишу, а пан подпишет, так? – подтянул к себе чистый лист, обмакнул перо в чернильницу. Недовольный результатом, вытер его и обмакнул снова. И теперь уже с видом пуделя, готового служить, уставился на Айзенвальда.

– Я, Генрих Ксавериан Айзенвальд, находясь в здравом уме и твердой памяти, – стал диктовать генерал, – завещаю все свое имущество движимое и недвижимое… вот опись, – он протянул нотариусу несколько мелко исписанных листков, – своей супруге пани Северине Айзенвальд, в девичестве Маржецкой, – безо всяких дополнительных условий. Можете для точности обозначить их сами, ваш хлеб.

Вежливо улыбнулся. Кугель же заморгал и на этот раз вместо лба вытер горбатый нос.

– Прошу простить, пан сказал, как звать супругу?…

– Северина… Маржецкая.

– О господи! – Кугель всплеснул пухлыми ручками и, не в силах сдержаться, забегал по кабинету, натыкаясь на шкафы и роняя стулья. – О господи! Я не ослышался?

– Не ослышались.

– Да где же это они?!…

Колобок нырнул в погреб, и оттуда раздался шум падающих папок. Нотариус, толкая перед собой изрядный том, до половины вознесся над полом:

– Вот. Слава те, господи, дождались.

Открыл пожелтевшую обложку, рукавом смахнул пыль. Подул и потряс:

– Вот. Тут все. Распоряжение завещателя, описи, купчие, закладные, векселя, и от пана Лежневского пакет. Уж будьте ласкавы супруге передать.

Спихнув папку Генриху, он похлебал водички из кувшина и склонился к завещанию:

– Еще минутку… Пан Айзенвальд…

Посопел, опять вытирая лысину.

– Как я вижу, пан очень богатый человек. Одно перечисление маентков целый лист заняло.

Отставной генерал осторожно кивнул.

– Вы же с супругой в Лейтаве жить не останетесь?