Гедж обнял ее за плечи.

– Ну-ну, все будет хорошо.

Рила села с другой стороны и тоже обняла. Она была невысокого роста, и ее голова едва доставала Шаре до плеча.

– Это Виктерис, да? Это он так обошелся с тобой.

Шара кивнула.

– Он… он отнял у меня все.

Гедж погладил ее по голове. Когда-то ему так нравились ее волосы.

– Мы вернем тебе все, что он отнял, – твердо пообещала Рила.

– И еще кое-что добавим.

В ту ночь Шара проснулась под звуки музыки и смеха. Она улыбнулась и крепче прижала к груди подушку. Ужасы пережитого отдалились, скрытые любовью, щедро пролитой на нее Геджем и Рилой. Покрытые струпьями колени уже не болели так, как утром. Шрамы на сердце тоже заживали.

Они знали, что делать. Нежностью и терпением Гедж и Рила вернули ее телу забытую радость. Шара боялась, что оно уже превратилось в бесплодную пустыню, неспособную рождать что-то живое и счастливое. Но нет, иссушенная плоть не умерла, и пролитый друзьями дождь любви возвратил казавшееся навсегда утраченным плодородие.

Начав неспешно и осторожно, они смягчили ее и дали ей выплакаться. Тысяча крохотных, нежных поцелуев сыграли роль легкого массажа. Чуткие пальцы отыскивали и разминали узелки боли. Постепенно массаж сменился ласками более глубокими и затяжными. Устроившись по обе стороны от нее, Гедж и Рила заботливо поддерживали и раздували робко вспыхнувшее пламя и, в конце концов, довели ее до мучительно-сладкого и растянувшегося, казалось, на часы оргазма.

Шара снова обрела способность чувствовать. Воздух вокруг наполнился упругими потоками энергии. В крови гудело желание. Но самым большим даром друзей были даже не их мягкие ласки. Вернув к жизни Шару, они обратили внимание друг на друга, и она как зачарованная наблюдала за игрой золотистых лучей закатного солнца на ритмично движущихся телах. Ничего подобного видеть ей еще не приходилось. Никогда раньше она не сталкивалась с такой чистотой, такой красотой, такой любовью.

Секс давно перестал быть для нее тайной. Ребенком она видела, как спариваются животные. В одиннадцать лет наткнулась на пьяную парочку в темном переулке. В школе Зелани ей приходилось участвовать в групповых занятиях, на которых ученики шлифовали ремесло, управляя силой человеческих страстей. Но никогда еще Шара не видела, чтобы два человека использовали свои тела таким образом. Это было так трогательно прекрасно, что она снова расплакалась.

Через них Шара узрела надежду. Надежду на что-то новое, что-то более значимое, более великое, чем все, что она знала до этого. Она не хотела обретать силу Зелани, чтобы превратиться в подобие Виктериса. То, что сотворили Гедж и Рила, было подлинной силой древней магии. Виктерис исказил тайное искусство, употребив его на удовлетворение собственных нужд. Он учил подопечных заковывать желание в кандалы беспощадной, холодной воли, запирать его в темницу. Возможно, он и сам не понимал, что любовь и есть конечный результат силы Зелани. Любовь – единственный сад, в котором рождается и расцветает настоящая магия.