Они не знали, сколько прошло времени, но в конце концов слезы исчерпались. Королева отстранила его и стала подниматься.

– Мне нужно идти. Нельзя, чтобы кто-то увидел меня здесь. Особенно сейчас.

– Подожди.

Он встал первым и принес тазик с теплой водой. Смочил тряпицу и стал бережно вытирать с нее кровь. На лице Оссамир снова появилась отстраненное выражение. В какой-то момент и по его щекам покатились слезы. Кто бы у них родился? Мальчик? Девочка? Кем бы стал их ребенок? Солдатом, ученым, просиживающим часами в библиотеке? И какие глаза были бы у их дочери? Темные и сияющие, как у матери, или…

Когда он закончил, вода в тазике была темно-красная. Брофи отдал королеве свою тунику, а ее накидкой вытер кровь на полу. Испачканные тряпки он засунул в узел со старой одеждой.

Оссамир уже успокоилась. Забрав у него узелок, она подошла к потайной двери. Брофи остался у стены, не в силах сдвинуться с места, не в силах выбросить из головы сверлящую мысль: этот крохотный комочек плоти мог быть его сыном или дочерью.

Положив руку на стену, королева оглянулась.

– Спасибо тебе за доброту.

– Это был и мой ребенок, – прошептал он.

– Знаю. – Проход открылся, но она медлила. – Жаль, что мы не встретились двадцать лет назад. – Голос ее дрогнул. – До Фандира. Я бы хотела встретиться с тобой в Огндариене.

Брофи шагнул к ней, но королева уже переступила порог и закрыла дверь.

ГЛАВА 21

ГЛАВА 21

В третий раз колесница везла Брофи в пустыню, но теперь королевы рядом с ним не было. Она лишь известила, что будет на арене. Юноша смотрел на горизонт, смотрел на мускулистые спины рабов, на серый в предрассветных сумерках песок, но видел только одно: окровавленный узелок, с которым Оссамир ушла из его комнаты.

Брофи закрыл глаза и подставил лицо ветру. Он слышал приглушенные звуки пустыни, ощущал грядущий жар солнца. Что он делает здесь? Королева страдает и мучается в своих покоях, а ему нечем заняться, кроме как состязаться в Девяти ступенях? Так быть не должно. Его место не здесь, а там, рядом с Оссамир.

Колесница дернулась и замедлила ход. Брофи открыл глаза – впереди сгрудились другие колесницы. Люди рассматривали что-то. Что-то на земле.

Между камней лежало окровавленное тело. Брофи сжал кулаки—в животе затягивался тугой узел страха. Рабы остановились. Он спрыгнул с подножки, сделал несколько шагов и наклонился над телом.

Тидрику раскроили голову. Капли крови и комочки чего-то серого забрызгали камни. Рот был открыт, остекленевшие глаза смотрели в пустоту.

Его вдруг пробила дрожь. Брофи медленно опустился на колени перед другом. Он видел Селидона на похоронных носилках, белого, как покрывавший его саван. Видел Трента на балконе Креллиса, сохранившего красоту даже после смерти. Видел Атита после смертельного падения на арену. Видел крохотный узелок в руках Оссамир.