Поискал и нашел.

Возле камня.

Живое звено, оказалось: не бить – резать надо.

Разрезал. Руки в крови.

А камень совсем маленьким вдруг стал. Не больше вишневой косточки.

Положил его на серебряное блюдо.

Рану пациенту зашил и руки свои помыл. Потом только огляделся.

Рядом Малек стоит. И большое блюдо держит. А на том чего только нет!.. И клочки волос, и тряпки окровавленные, и крючки, и шпильки – золотые вроде и серебряные – и чаша с какой-то жижей, и ножики… Один мой, каким я в обед мясо режу, а другой совсем маленький, не длиннее пальца. И кривой, как кошачий коготь.

Это что же получается? Я тут операцию во время медитации проводил, так, что ли? Подручными средствами типа? И сам, без бригады? А Малька вместо ассистента использовал? И как я без наркоза обошелся? Дубиной или удавкой? И чего мне на такую работу родственники больного скажут? Или сам он, когда очнется…

– Многоуважаемый и многодобрый, могу я…

– Сейчас, Отец Защитников. Мы только Рохилара на кровать перенесем…

– Это он тебе свое Имя сказал?!

– Не помню. Может быть. Вот когда он очнется и сможет говорить…

– Я могу.

Блин! Я клиента что, на живую резал?!

Быстро присаживаюсь, будто меня под колени ударили, заглядываю в его лицо.

– Рохи, ты как? Очень больно?

– Нет. Небольно. – Глаза у него нормальные. Серые. Как вода в пасмурный день. – Мы уже вернулись?

– Да, Рохи, все в порядке.

– Меня отпустили? Но это же я и отца, и братьев, и Рубеж…