Действительно – скорая помощь прибыла через десять минут. Молодая докторша еще и накричала на нас с Милкой – где мы были раньше?!. Она выпалила какие-то многосложные медицинские названия с таким видом, будто не знать их – преступление. Санитары тем временем уложили Марию Николаевну на носилки и понесли из комнаты. Таро словно приклеился к хозяйской руке.

– Тарошку возьмите… – просила библиотекарша, уплывая. – Тарошку…

Я оттащила пса за поводок.

– Положение тяжелое, – сказала докторша. – Где же вы все были раньше? Сперва не покупают старикам лекарств, а потом вызывают скорую!

– На какие шиши? – спросила яростная Милка. – Вы хоть знаете, почем теперь эти проклятые лекарства?

Уж Милка-то знала…

– Хочу вас предупредить, – докторша вздохнула. – Надежды очень мало. Организм старый, изношенный… недоедание, авитаминоз… В общем…

– Ясно, – неожиданно лаконично отвечала Милка.

Таро, словно все поняв, отчаянно залаял.

Докторша, не прощаясь, вышла.

– Пакет муки… – сказала я. – Последний пакет муки…

Что-то в этом было такое… такое…

– Наследство! – воскликнула реалистка Милка. – Последний пакет муки и барбос!

– Последний пакет муки и барбос… – повторила я, и прозвучали эти слова на редкость тупо.

– Ты долго собираешься тут сидеть? – спросила она. – Где ключ? Надо все запереть. Как ты думаешь, у нее в России есть родственники?

Тут оставалось лишь пожать плечами. Возможно, что-то знали в библиотеке, откуда Марию Николаевну уволили за то, что она в шестьдесят восемь лет не смогла освоить государственный язык.

Последний пакет муки и барбос…

– Пошли, Тарошка, – сказала я псу. – Где твой поводок? Пошли, будешь теперь жить у меня.

Он посмотрел мне в глаза – и я снова почувствовала, что пес все понял. Он покорно протянул шею, чтобы я могла пристегнуть поводок, и пошел со мной, даже не обернувшись на комнату, где прожил всю свою собачью жизнь.

– Тебе только собаки сейчас недоставало, – заметила Милка.