Ощетинившись острыми пиками и грозно сверкающими мордкастами, выставив вперед похожие на драконьи клыки кузы и напоминающие птичьи лапы рунки, воздев над головами мечи, секиры и шипастые моргенштерны, стальной кулак кнехтов, грохоча сталью и отчаянно ругаясь, бросился вперед.

Хворост хрустел под железными башмаками наступающих. Несколько стрел, свистнувших с надвратной башни, едва ли нашли себе цели – все воины штурмового отряда имели отличные доспехи работы оружейников Толедо и Пассау.

Многоголосый вой повис над замком, когда кнехты ворвались под своды въездной арки. Сталь ударила в сталь. Затрещали щиты. Загрохотали по шлемам и наплечникам воинов беспорядочные удары. Захрустели кости.

Наверное, будь у Мортуса больше ратников, он сумел бы не пустить врага в замок. Но времена, когда под знамена с Адамовой головой вставали по двадцать тысяч латников, давно минули. Последний крупный отряд Истинных был разбит год назад, в ожесточенной и скоротечной битве на изумрудных полях Лотарингии, когда ведомые Первым Пастырем наспех вооруженные толпы живущих и смертных втоптали в землю красу и гордость отступника – его собакоглавых зальцбургских чертей.

Сломив упорство защитников, кнехты вломились на замковый двор, и фон Эпштайн сорвал голос, рассылая группы бойцов в башни и на стены Марксбурга – добивать оставшихся защитников замка.

Сам Мортус с десятком наиболее преданных ему Истинных заперся в донжоне, угрожающе нависшим над опьяневшими от крови людьми. Неожиданно стало тихо, лишь где-то далеко, во рву, неистово ржала раненая лошадь.

Осаждавшие отчетливо услышали, как запершиеся в донжоне ворочают каменные глыбы, закладывая изнутри узкую и низкую дверь в башню. Это означало лишь одно – Мортус собрался стоять насмерть, лишая себя единственного выхода наружу.

И тогда вперед вышел сам Основавший, Первый Пастырь, эрри Сатор Фабер. Он взял у фон Эпштайна серебряный рог и трижды протрубил в него, вызывая Мортуса на поединок.

В ответ отступник захохотал и глухо крикнул из-за двери – словно с того света:

– Ты глупец, Ветулус! Уж лучше я завалю дверь и уйду подземным ходом прочь отсюда, чтобы вновь собрать армию и использовать Сосуд Превращений, дабы сокрушить тебя. Прощай!

Никто не знает, что вывело из себя всегда невозмутимого Основавшего – угрозы Мортуса или то, что он назвал его Ветулусом, Стариком. Но гнев Первого Пастыря оказался настолько страшен, что даже его соратники в панике рухнули на колени, моля о снисхождении.

Ревя, как разъяренный вепрь, эрри Сатор Фабер выхватил из-под плаща маленький золотой молоточек, в котором Избранные, к ужасу своему, узнали Молот Хаоса, и принялся бить им в дверь донжона. От каждого удара замок содрогался, с почерневших небес били молнии и грохотал гром.