– По правде говоря, увы, нет. Единственное, что я могу сделать – подтвердить, что Дженна и ее отец были образцовыми арендаторами. Но беда в том, что в умах большинства имя Кэсслоу накрепко связано с колдовством. – Его тон внезапно изменился. – А теперь я вынужден поторопить вас. По пути зайдите на кухню, дворецкий проследит, чтобы вам дали побольше хорошей еды и вина для Дженны. Прощайте, Мист.

– До свидания, сэр, – поклонился Бенджамин.

Больше они уже не встречались до самого суда.

Еще до рассвета, в сумерках, в замке зловеще заскрипел ключ; в камеру, где томилось так много несчастных, вошел тюремщик со свечой и листом бумаги и начал зачитывать имена тех, кому сегодня предстояло отправиться на суд.

– Ричард Мойзи, Эндрю Вотерс, Томас Доджет, Маргарет Лэнгбридж, Джон Лэнгбридж, Агнес Свифт, Дженна Мист, Джон Валентайн, Элизабет Валентайн…

Одни арестанты будили других. Дженна открыла глаза, почувствовав на своем плече чью-то руку, и увидела наклонившуюся к ней Элизабет Валентайн.

– Что случилось? – испуганно спросила она.

– Вызывают на суд. Вставай. Завтра начинается сессия.

– Неужели уже июнь? Я потеряла счет дням, с тех пор как. Бенджамин вернулся домой.

– Возможно. Поторопись.

Они начали строиться, тонкая цепочка человеческой плоти, в грязной, обветшавшей, болтающейся на них одежде.

– Господи, помоги мне, – взмолилась Дженна. – Никогда не думала, что появлюсь на людях в таком виде.

Но, оказавшись за стенами тюрьмы, она сразу забыла о том, как выглядит, и только жадно, впервые за три месяца, вдыхала свежий утренний воздух. В тюремном садике цвели розы, и при виде них Дженне захотелось заплакать. Несмотря на то, что край неба еще только начал розоветь, было уже тепло, и Дженна поняла, что лето будет жарким.

Сердце Дженны неистово колотилось. Наконец-то она выбралась из затхлой камеры и смотрела на мир – даже на постылые стены тюрьмы – с добром и любовью.

Все вокруг казалось новым, красивым, незнакомым. Дженна вдруг поняла, что не сможет вынести нового пребывания в тюрьме, что если ее признают виновной только в привораживании Бенджамина и приговорят к тюремному заключению, для нее это будет хуже смерти. Уж лучше пусть ее сразу повесят, ее душа обретет свободу и улетит ввысь, вместо того, чтобы терпеть мерзость и унижение зловонной темницы.

Скрип колес вернул Дженну к реальности. Подъехали две повозки, запряженные огромными ломовыми лошадьми. Вот-вот должно было начаться их путешествие в неизвестность. Наступала горячая пора судебных сессий, по всей Англии судьи должны были очистить тюрьмы от избытка преступников, приговорить кого к сожжению, кого к повешению, а кого-то – что бывало в редчайших случаях – оправдать и выпустить на свободу.