– Мистер Лэнгхем экспериментировал на вас?

– Он пробовал, но со мной у него ничего не получилось, и хотя я умоляла его сделать еще одну попытку, мистер Лэнгхем категорически отказался. Но Чаллис убежден, что когда-то, в прошлой жизни, мы по крайней мере один раз уже были любовниками. Если так, может быть, тогда у меня уже был от него ребенок.

Николас присел на поваленный ствол.

– Я не верю в это. Ни в единое слово. Когда человек умирает, то попадает на небеса, а вовсе не в какие-то другие жизни.

– Откуда вы знаете? – спросила Генриетта, садясь рядом с ним.

На этот вопрос Николас не мог ответить. Он вдруг вспомнил, как учитель музыки, покачивая головой, говорил его родителям: «Я ничему больше не могу научить его. Он принес этот дар в мир вместе с собой». Николас всегда думал о том, что это могло означать.

– Может быть, вы и правы, – медленно произнес он. – Никто не познал тайну смерти. Я не подумал, когда возражал вам.

– Значит, вы больше не сомневаетесь?

– Наоборот, – с нажимом ответил Николас. – Я попрошу мистера Лэнгхема, чтобы он и меня подверг такому испытанию.

Заметив, что тени начали удлиняться, они встали и не спеша направились обратно к дому. – Что я должен сказать Чаллису? – спросил Николас.

– Что если то, о чем я подозреваю, – правда, то мне нужно как можно скорее соединиться с ним. Что я предпочитаю огорчить мою бедную, добрую матушку своим побегом, нежели опозорить семью появлением незаконнорожденного ребенка.

– Но будет ли он вам верен? – спросил Николас – не для того, чтобы бросить тень на соперника, но для того, чтобы самому увериться в том, что у него нет никакой надежды.

– Будет. Он верит, что мы предназначены друг другу свыше. Ничто не разубедит его в этом.

– Тогда шепните мне на ухо, где он, и я обещаю, что разыщу его и все передам.

Генриетта встала на цыпочки и перед тем, как она прошептала ему на ухо, где искать Чаллиса, они обменялись еще одним долгим прощальным поцелуем.

Зная, что за его голову назначена награда, Эдвард Джарвис почти никогда не покидал своего убежища без сопровождения брата или кого-нибудь из других членов мэйфилдской шайки. Но сегодня Кит и Эмми были в Лондоне, и к концу невыносимо жаркого дня Эдвард испытывал острую нужду не столько в глотке эля, сколько в обществе себе подобных. Оседлав одну из лошадей, которых они постоянно держали в Стрим-Фарм, Эдвард отправился в Мэйфилд, собираясь посетить «Королевский дуб», где он чувствовал себя в наибольшей безопасности.

Вечер был хрустально ясным и прозрачным, деревья Снейп-Вудского леса, как темные пальцы, вонзались в сверкающее, покрытое серебристыми об лаками небо.