– Скорее, Дмитрий Карлович! – Торлецкий чуть толкнул мальчика в плечо. – Скорее! Через несколько секунд они будут здесь!

«Мама! Ба, Де, отец… Самойка, Старый Гном… – неожиданно пронеслось в голове у Мити. – Мы станем какими-то Пастырями и спасемся. А они? А все остальные? Их уже нет и никогда не будет?»

Ревущий в небе пепел сожженных бросился в атаку, устремив к замершей на площадке возле музея группке людей свои серые щупальца. Мертвецы уже ворвались на автостоянку и, потрясая обезображенными тленом руками, принялись огибать здание музея с двух сторон, торопясь первыми добраться до живой плоти и потушить последние искорки жизни в городе.

– Ну!! – не выдержал и Громыко. – Давай, пацан! Давай!

– Я хочу… Я хочу, чтобы все мертвые на Земле вернулись обратно, а все живые снова стали живы! Чтобы все стало, как было! – дрожащим голосом решительно выкрикнул прямо в налетающую на них волну серого праха Митя и зачем-то топнул ногой, словно ставя точку…

Эпилог

Эпилог

Прошел месяц. Осень окончательно вступила в свои права. Холодные тоскливые дожди смыли последние воспоминания о лете. Голые деревья, лужи, серое небо, заклеенные в ожидании грядущей зимы окна домов…

Москва жила своей размеренной жизнью, и никто в многомиллионном городе не догадывался, что жизнь эта была заново подарена людям волею тринадцатилетнего мальчика и мощью древнего артефакта.

Первое воскресное октябрьское утро выдалось неожиданно морозным. Лужи сковало хрусткой ледяной корочкой, над москвичами и гостями столицы вился парок, а дымы заводов и ТЭЦ налились мощью, стали плотными и походили на огромные, бугристые, неровные сталактиты, свисающие с неба.

Илья, спешащий в Терлецкий парк, по дороге вспоминал свой разговор с Завой, состоявшийся в аэропорту. Вадим улетал в Лондон, «на ковер» к своему начальству. Он выглядел подавленным и хмурил свои детские бровки. Поодаль стояли супруги Завадские, чрезвычайно гордые за свое чадо – по офицальной версии, Заву пригласили в Лондонский социологический центр на собеседование как потенциального сотрудника.

– Что ж ты так долго шифровался-то, а? Штырлиц ты наш закордонный… – по-прежнему злой на друга, Илья не упускал возможности упрекнуть его. – Вот сказал бы сразу, что ты – великий маг и чародей…

– Я – не чародей… И не шифровался, – буркнул Зава, оглянулся и потащил Илью на улицу, вроде как на перекур – до начала регистрации оставалось еще минут десять.

На улице, у стеклянных дверей аэровокзала они остановились. Илья вытащил сигареты, прикурил, но тут тихоня Вадим вдруг схватил его за грудки, оттащил в сторону, припечатал к шершавой стене и свистящим голосом, еле сдерживая ярость, выпалил: