– Всех одинаково?!

– Да. Они воспитывались у разных вельдов, так что, несмотря на одинаковую внешность и имена, путаницы не возникало. Они, в отличие от своей матери, не предали родного мира и не ушли вслед за ней.

Меня покоробила такая безапелляционность.

– Лир, подумай сам, как могла жить в подобных условиях обычная женщина? Она же не святая, в конце концов, чтобы со стоическим терпением выдерживать все подколки и издевки соседей, раз в сутки видеть своего мужа на непреодолимо огромной высоте и целыми днями вышивать крестиком!

Виттар резко повернулся ко мне лицом, в его прекрасных темных изумрудных глазах мелькнула черная вспышка. И я вдруг совершенно отчетливо поняла, что одинокая, несчастная, оставленная всеми женщина, не выдержавшая тяжести возложенной на нее ноши и нарушившая свой долг, никогда не найдет прощения в этих зеленых глазах.

– Ее никто не заставлял быть примерной женой, Иньярра, – холодно возразил Арлирриг. – Никто не упрекнул бы ее, начни она осаживать обидчиков и плевать на советы «доброжелателей» – поворчали бы и умолкли. Леший с тем, что она изменила Богу и даже родила от любовника трех дочерей. Все это можно списать на женскую слабость, беспомощность и тому подобное. Но как она посмела бросить на погибель целый мир? Ведь знала, что каждая капля ее силы – это распустившийся цветок, раскрасневшаяся в подвенечном уборе невеста и радостно засмеявшийся ребенок. Чем ты можешь оправдать это?

Я не ответила и отвела глаза.

Как можно ответить почти незнакомому человеку на вопрос, который снедает тебя саму вот уже седмицу?

Пещеры темнели зловещими черными зевами на высоте полуверсты, будя во мне ненасытное любопытство, пережившее уже огонь, воду и медные трубы, но все никак не унимающееся вот уже несколько десятков лет. К таинственно манящим входам вела змеящаяся по склону тропинка, кое-где даже художественно украшенная подобием ступенек и двумя лавочками.

«Икскурсий нет. Са склона падають камни!» – гласило полуобглоданное хорошенькой рыжей дикой козочкой объявление. Козочку я тщетно пыталась подманить минут десять, дабы выяснить содержание съеденной части, но потом отчаялась: рыжая хитро посверкивала янтарными глазами и подозрительно стригла аккуратными ушками, любопытно тянясь к моей перевернутой ладонью вверх руке, но не приближалась ни на шаг, пугливо отбегая при любом резком движении.

– Не подойдет, – качнул головой Лир. – Они тут пуганые: когда экскурсии бывают – народу много, и каждому непременно приспичит погладить козу. Ладно, если только погладить, а то ведь…