– Пещера, – произнес Лучка задумчиво. – И сквознячком потянуло. Сдается мне, добытчик, что скоро мы будем у цели.

– Хорошо бы, – пробормотал Зимородок.

Лучка чуть усмехнулся:

– Притомились?

– Врать не стану.

Лучка снова пошел вперед, пробуя каждый шаг.

От усталости Марион засыпала прямо на ходу. Сквозь наваливающуюся вату она досадовала на Мирко – зачем тащит ее куда-то.

Спустя недолгое время путешественники уже стояли посреди небольшого пещерного зала, скромно украшенного в одном месте сталактитами. Возле стены, подальше от узкого прохода, откуда действительно тянуло свежим воздухом, притулились две странные фигуры. Они были неподвижны. Вокруг опустошенной сердцевины – изъятой, словно ее нарочно выскоблили – кое-как еще держалась ветхая, покрытая густым слоем пыли оболочка. Под этой пылью до сих пор можно было разглядеть два печальных лица – юноши и девушки. Однако при первом же прикосновении они рассыпались в прах.

– Какая смерть! – проговорила Гиацинта, поворачиваясь к Людвигу.

Герцог Айзенвинтер сморщил свое круглое веселое лицо в трудной для него гримасе страха, и слезы быстро запрыгали по его щекам.

– Это ужасно! Ужасно! – повторял он.

– Думаю, нам лучше держаться подальше от этих останков, – произнес Штранден. Он силился сохранять бесстрастный тон, но его голос все-таки подрагивал. – Мне думается, вдыхать эту пыль небезопасно.

– А что, если мы опоздали? – вопросила Марион уныло. – Вдруг там уже все такие?

Пан Борживой сильно сопел в темноте и переминался с ноги на ногу. Ему хотелось незамедлительно броситься в бой. Кровавый.

– Нет, – сказал брат Дубрава. – Вспомни Иоганна Шмутце. Все не так уж безнадежно.

– А как же эти? – Марион кивнула на горстки праха. – Что заставило их исчезнуть?

– Я знаю, – проговорила Гиацинта, – я знаю!

Все обернулись к дочери Кровавого Барона. А она, решительно тряхнув белокурыми кудрями, вдохновенно заговорила:

– Они любили друг друга, юноша и девушка. В ту роковую ночь отправились они в пещеру, чтобы насладиться ее таинственными чудесами. Здесь и настигло их подлое колдовство. В одно мгновение заставило оно их испытать то, что для любящего сердца наиболее страшно: полное разочарование в Любви. И не успели они понять, что это всего лишь злой морок, как любящие их сердца разорвались от горя. А колдовство делало свое дело, развоплощая их тела…

Марион тихо заплакала.