– Конечно, близко, – отозвался Зимородок мрачным голосом. Оказалось, что он уже давно не спит. – Нам осталось только выйти наверх и передушить всех огнедумовых головорезов. Я как раз работаю над осмыслением этой проблемы, коллега.

Брат Дубрава покачал головой:

– Я о Городе – о нашем Городе, куда мы шли. Уже скоро. Разве ты не чувствуешь?

Ему никто не ответил, только Мэгг Морриган взглянула с потаенной улыбкой, но она тотчас занялась приготовлением завтрака. Проснулся Лучка. Он задерживаться не стал. Сказал: «Благодарю за труд, добытчики» и почти сразу же ушел – торопился на завтрак в столовую, к которой был приписан.

– Лучка-то скоро будет дома, – вздохнула Марион. Праздничное настроение потихоньку стало улетучиваться. Уж этот Зимородок! Умеет ввернуть неприятное слово.

Пан Борживой заворочался, потом сел.

– Ух! – молвил он. – Чую, быть сегодня сече!

И толкнул в бок Гловача.

Музыкант страдальчески сморщился во сне, вытянул губы трубочкой и пискляво застонал.

– Вставай! – рявкнул пан Борживой. – Опять всякую дрянь во сне видишь?

Гловач чуть приоткрыл веки. В мутном глазе плескалась паника.

– Лютня! – шепнул он немеющими губами.

– Вот твоя лютня! – сказал Борживой и вложил инструмент ему в руку.

Гловач прижался щекой к деке. Задышал успокаиваясь.

– Мне снилось, что ее съели, – объяснил он. – Что этот Огнедум нафаршировал ее какими-то липкими фруктами, облил жирным соусом – и жрет…

– Это к удаче при игре в карты, – сказал Штранден. – Ты играешь в карты, Гловач?

– Да ну вас всех, – обиделся Гловач.

– Завтрак готов, – объявила Мэгг Морриган.

– Добрая весть, коли говорят: «Пора есть!» – изрек пан Борживой. – А где Мирко?

Сын Драгомира VIII спал, как подобает юному богатырю, – беспробудно и безмятежно, однако при известии о завтраке сразу же вскочил.