Разбойники, называемые почему-то незнакомой Пархавиэлю парочкой пиратами, так и не смогли придумать ничего оригинального. Они просто дождались подошедшего с боковых улочек подкрепления и снова ринулись гурьбой в атаку, не забыв об улюлюканьях, криках, строении грозных рож и прочих дешевых приемах, действующих лишь на зеленых новичков.

«Вот теперь точно ВСЕ!» — подумал Анри, крепко сжимая рукоять меча и готовясь к достойной встрече со смертью, уже несколько раз ранее касавшейся его краем своего савана.

«Ох, погано мне… погано! – пожаловался сам себе на взбунтовавшийся желудок Пархавиэль. – А тут еще эти прицепились… уроды!»

«Странно, как странно! Среди новых полчищ мерзавцев так много двойников тех, кто уже мертв. Те же безобразные лица, те же пахучие одежды, как будто кто-то отлил их из одной формы!» – чрезвычайно удивилась собственному наблюдению баронесса, решившая взяться за меч и стоять наравне с мужчинами до конца.

На этот раз бой протекал куда тяжелее для зажатого в угол трио. Буквально уже через несколько секунд толпа смяла их и прижала к стене. Анри отбросил бесполезный в тесной свалке двуручник и принялся, как гном, работать кулаками. Только так можно было выжить на тесном пятачке, до отказа заполненном шевелящимися, толкающимися телами, одержимыми желанием вонзить клинки в грудь противника настолько, что давили в азарте друг дружку и мешали сами себе воспользоваться оружием. Однако пираты добились своего, Анри упал, задавленный толпой, и по его богатырской груди вместо кулаков и рукоятей мечей стали дубасить не менее жесткие каблуки сапог.

Необычное течение боя в корне поменяло планы баронессы. Карина забилась под телегу и позабыла о благородном намерении оказать компаньонам посильную помощь. Хотя, с другой стороны, сделать она все равно бы ничего не смогла. Пархавиэлю почти удалось пробить себе кулаками путь через толпу. Пара царапин и дюжина синяков были неимоверно низкой платой за спасенную жизнь. Однако когда в сплошной стене потных и грязных тел уже замаячил просвет, кто-то запрыгнул ему на спину, повалил и плотно прижал к мостовой. Перед началом последней атаки в сердцах обреченных на смерть теплилась слабая надежда, что им на помощь подоспеет отряд городской стражи, но чуда не произошло, блюстителей порядка как корова языком слизала. Поддержка смельчакам все же пришла, правда, на такое никто из них не рассчитывал. Отекшие веки Анри не открывались, иначе бы он ужаснулся, в какое отвратительное кровавое месиво превратилось его лицо, да и остальное тело, избитое сталью каблучных набоек. Однако все еще вертевшийся по мостовой и увертывающийся от разбойничьих ног солдат почувствовал, что удары стали значительно реже. Кто-то отвлек врагов на себя. О том же самом подумал и гном, поскольку суммарный вес тел, прижавших его к камням, значительно уменьшился. И только баронесса Лиор, осторожно высунувшая из-под телеги свою прекрасную мордашку, могла наблюдать, как на тылы нападавших обрушился маленький, но слаженный отряд.