Отряды столкнулись, боевые кличи «Филания» и «Круши» перемешались, слились в одно непотребное слово: «Филоуши», а затем потонули в безудержном многоголосом реве.

«Свист ветра» летал по воздуху, с треском вонзаясь то в шлемы, то в щиты врагов. Пархавиэлю приходилось тяжко, ему не хватало места для полного замаха, поэтому он то и дело высоко подпрыгивал и бил врагов по головам. Прием был эффективным, но изматывал гнома, силы таяли, а филанийская пехота хоть и отступала под дружным натиском гномов, но билась упорно и держала строй. Клин атакующих увяз в филанийских рядах и постепенно стал принимать форму правильного полукруга.

Когда Пархавиэль подпрыгнул в очередной раз, толпа немного сдвинулась, и гном после успешного удара приземлился на чьи-то широкие плечи. Оседланный соратник, как ни странно, оказался совершенно не против сыграть выпавшую на его долю роль верховой лошади. Гном-всадник гордо вспорхнул над толпой низкорослых собратьев, «Свист ветра» загулял в полную силу. Массивное лезвие двуручной секиры летало по воздуху, даже если щит врага выдерживал удар, то сбитый с ног противник валился назад, давя и сминая своих.

Пархавиэль возвысился над соплеменниками, в этом оказались не только плюсы, но и один весьма существенный минус. Один из лучников решился выстрелить, стрела прожужжала совсем рядом, лишь слегка оцарапав плечо гнома. «Меткий гад, – подумал Зингершульцо, не придавая попытке подстрелить его особого внимания. – Навряд ли во второй раз осмелится!» Сидя на «лошади», он был одного роста с людьми, и вражеские затылки защищали его от стрел, болтов и прочих метательных снарядов. Однако повторное жужжание и вонзившаяся в древко секиры стрела заставили его отнестись к этой опасности более серьезно.

Пархавиэль всего на миг оторвал взгляд от вражеских рядов и посмотрел в сторону отряда лучников. Метким стрелком оказался не кто иной, как его давний знакомый, лесничий Радобержец. Верзила узнал гнома, злорадная улыбка не сходила с искривленных губ, а крепкие руки уже вновь натягивали тетиву.

«Чтоб тебя…» – прохрипел тяжело дышавший гном, отбивая круговым движением секиры третью стрелу. Радобержец хлопнул пару раз в ладоши, как старый и добрый приятель, помахал гному рукой и вынул из колчана четвертую стрелу.

– И что те в лесах не сиделось?! – просопел Пархавиэль, мечтавший в эту минуту выхватить композитный лук из шаловливых ручонок лесничего, сломать его об колено и засунуть заостренные обломки великану в… штаны.

Четвертая попытка должна была увенчаться успехом. На этот раз стрела летела точно в живот гнома, ни увернуться, ни отбить ее Пархавиэль не мог, но, как известно, круглых дураков и избранников судьбы спасает счастливый случай. Гном, на котором вот уже несколько минут восседал Пархавиэль, споткнулся и упал, увлекая за собой седока. Стрела пропела над головой и скрылась вдали. Вскоре ряды солдат дрогнули, и началось хаотичное бегство, которое даже при самом предвзятом отношении нельзя было бы назвать отходным маневром.