– Туда! – рявкнула Гастаки. – Живо, если к Арнольду не хочешь!

– Хорошо. – Луиза решилась и шагнула. Ничего не случилось, разве что звезда стала не такой яркой. – Селина, иди ко мне. И что дальше?

В ответ Зоя повернулась спиной, широко расставив ножищи. Она чего-то ждала. Луиза завертела головой, пытаясь хоть что-то понять, и тут снизу ударило. Женщина потеряла равновесие и едва не свалилась на сжавшуюся в комок Селину. Зоя тоже устояла, хоть и пошатнулась. Вокруг грохотало и гудело, а в небе стояли четыре луны. Луиза ударила себя по щеке, отгоняя морок, хотя могла бы этого и не делать – утес трясло, как в лихорадке, кусты и ветки мертвого дерева мотались, как в хорошую бурю, но ветра не было.

– Мама! – Других слов у Селины не было. – Мамочка!

– Пошли. – Зоя, пьяно шатаясь, отступила назад, к самому краю мечущихся скрюченных теней, загородив полнеба. – Теперь все…

Удары продолжались, утес корчился и стонал, а у каменной чаши творилось что-то ужасное. Удержаться на ногах было трудно, и Луиза опустилась наземь рядом с Селиной. Зоя осталась стоять, только пошире расставила ноги.

– Зачем ты нас сюда затащила?! – Только б заболтать, закричать, перебить хоть чем-то этот гул! – За какими…

Новый удар был сильнее всех предыдущих. Капитан Гастаки, выкрикнув что-то непонятное, соизволила наконец присесть. Стала видна тропа, по которой они с Эйвоном поднимались к роднику, то есть не тропа, а тащившееся по ней каменное стадо. Окружавшие источник валуны сдвинулись с места и, подставив круглые спины лунным лучам, лениво ползли вниз. Не катились, а именно ползли, как черепахи из книжки Герарда. У свинокамня тропа круто поворачивала, огибая осыпь, и похожий на измятую серую грушу валун, ползший первым, неторопливо повернул, минуя опасное место. Маневр «груши» повторила глыба, несшая на себе растрепанный куст. Раньше она лежала в промоине справа от источника, как бы не трясло, ей было оттуда не выкатиться…

– Это стража, – Зоя все-таки обернулась, – стража Дома. Она уходит. Так надо.

– Кому? – выкрикнула Луиза сквозь шипящий скрежет. – Кому надо?!

– Поставившим. – Зоя, шатаясь, поднялась, вытащила из ножен клинок и подняла над головой. – Вечный покой вольноотпущенным! Они свободны… Навсегда.

Свободны… Как же это жутко! Кабанья скала тоже зашевелилась, освобождаясь от древних пут. Мелкие, жавшиеся к глыбе камни торопливо поползли в стороны, обнажив бока и брюхо гиганта. А тот раскачивался все сильнее, пока не опрокинулся навзничь, но не успокоился, а принялся тереться об уступ, словно свинья о дерево. И Луиза вдруг поняла, зачем: камень избавлялся от бронзовых морд…