– Я сейчас и от чего попроще не отказался бы. – Рауль задумчиво потер висок. – А ведьма эта опять вывернулась, надо бы догнать…

– Надо бы, – согласился Шарль, – но вряд ли получится. Иданнэ, впрочем, пробует. Ладно, поехали к Мальвани. Он хотя бы возле речки устроился.

Несмотря на то что жители города Мунта преподнесли ему белого скакуна-четырехлетку, герцог остался верен своему серому в яблоках. Пеплу тоже было жарко, и он ретиво поддержал намерения хозяина перебраться поближе к речке. Свита, оживленно переговариваясь и пересмеиваясь, двинулась следом. В самом деле, бой был таким стремительным и коротким, что никто не успел не только устать, но хотя бы избыть то напряжение, которое всегда охватывает перед схваткой.

Тагэре, Тарве и Мальвани атаковали клиньями, буквально разодрав армию Агнесы на три неравные части, причем таким образом, что ополченцы, оказавшиеся отрезанными от наемников и баронских дружин, немедленно побросали оружие, тем паче герольды Тагэре перед битвой обещали сдавшимся полное прощение. Половина королевских гвардейцев пошла еще дальше, повернув копья против эскотцев и лумэновцев. В это время Мальвани и Тагэре, ненадолго соединившиеся в центре, резко повернули один на север, а другой на юг, вынуждая ифранцев улепетывать к границе, а эскотских наемников и вконец ошалевших арцийцев вырываться из якобы окружения мелкими отрядами, тут же попадавшими под обстрел конных арбалетчиков Тарве, чьей задачей было не позволить беглецам объединиться.

Не прошло и оры, как от двадцатитысячной армии осталось одно воспоминание да куча брошенного оружия.

Эдмон все еще следовал за отцом, с трепетом ожидая, когда тот скажет ему хоть что-нибудь. Все сражение для юноши слилось в какое-то странное мелькание цветных пятен, из которых внезапно вырывалась то оскаленная лошадиная голова, то валящаяся под копыта красно-желтая сигна, то залитое кровью страшное лицо. Все промелькнуло стремительно и неправдоподобно, как во сне. Эдмон старательно направлял коня в гущу сражения, стараясь одновременно прикрывать спину отцу, как будто тот в этом нуждался, и приглядывать за оруженосцем, вздымавшим отцовскую сигну. Про себя юноша представлял, как Алан падает раненый и он подхватывает древко из слабеющих рук. На то, что он спасет самого герцога, воображения Эдмона явно не хватало. Отец казался существом бессмертным и неуязвимым.

Тагэре, наверное, почувствовал взгляд сына и оглянулся, весело сверкнув серыми глазами. Эдмон решился было заговорить, но ему помешал пронзительный вопль, раздавшийся из запыленных кустов.