Вообще-то бросаться в погоню не следовало. Лучше всего было выслать разведчиков, проверить, не болтается ли в округе еще кто-нибудь, и отправить гонцов в Ланже, но Эдмон этого делать не стал. Разбойников не так уж и много, они явно не ожидают подвоха, и, в конце концов, ему уже давно пора попробовать на вкус настоящего боя. Отец был на полтора года младше, а уже участвовал в осаде Магженты, да и братец Филипп третий год при Рауле, а он чем хуже? И потом, Тагэре гордились тем, что на их землях добрые люди были в безопасности под охраной мечей своих сюзеренов, а тут прямо в разгар зимних праздников в сердце Севера какие-то мародеры грабят герцогский обоз! Эдмон не сомневался, что не пройдет и двух ор, как с негодяями будет покончено, а потом… Потом он упросит отца отпустить его с Филиппом и Раулем в Гаэльзу и дальше, к фронтерской границе.
Причудливая вязь звезд начертала на темно-синей эмали мудрость Баадука, недоступную разуму смертных. Калиф Усман задумчиво тронул бровь кончиком пера. Воистину ночь дарована людям для раздумий, любви и разговоров о тайном, а день для всего остального, не столь возвышенного и потаенного, но необходимого. Жара спала, легкий ветер доносил ропот моря и дыхание роз. В эту ночь под полной луной зарождались сотня сотен новых жизней, что прочертят небо бытия подобно падающим звездам, прилетев из тьмы и канув в вечность. Смуглая рука потянулась к изящной песочнице, и золотистая струйка полилась на свиток с новыми газеллами, ведь благодатная ночь еще создана для стихов и песен, вянущих под беспощадным солнцем, подобно ночным цветам. Однако владыка атэвов не мог себе позволить тратить благодатные часы лишь на возвышенное. Нежный звон колокольчика, малиновый занавес раздвинулся, и перед калифом простерся подобный бледной жабе евнух.
– Приведи почтеннейшего Абуну, Малик, и проследи, чтобы то, что должно быть закрытым, было закрыто.
Евнух, пятясь, вышел, калиф вновь придвинул к себе свиток и чернильницу и углубился в чтение, время от времени касаясь остро отточенным пером хаонгской бумаги. Казалось, Усман полностью отдался этому занятию, однако застать его врасплох было не легче, чем кошку. Когда пухлая рука Малика коснулась занавеса, калиф стоял у окна, равнодушно глядя на звездное небо.
– Да пребудут ночи владыки владык исполненными соловьиных песен и аромата роз. Тот, кого повелитель пожелал видеть, тут.