Граф радостно приветствовал знакомых, которые, в свою очередь, весело прокричали здравицу владетелю Фло. Можно не сомневаться, что северянам найдется о чем поговорить с его воинами, пока он будет объясняться с Эстой. Филипп поручил ему забрать братьев во Фло. Граф не знал, как король объяснил свое решение матери, но истинной причиной была потребность мальчишек в мужской руке и обществе сверстников, а Эста не желала видеть в Тагэре никого. Она проводила целые дни или за вышиванием, или в иглеции у надгробий мужа и сына, словно бы не замечая уцелевших детей. Замок оказался на плечах у старшей дочери Шарло, но Марта останется здесь недолго. Весной Филипп выдаст сестру за герцога Оргонды. Это разумное решение. Тридцатилетний Марк не слишком-то твердый и умный человек, хоть и велит называть себя Отважным. Марта с ее красотой и умом наверняка сделает мужа хорошим союзником, тем паче Оргонда с Ифраной как кошка с собакой… Эстела же, если не передумает и не уедет к сыну или матери, останется лишь с двенадцатилетней Лаурой.

Странное дело, и он, и Филипп не то что побаиваются Эсту, но в ее присутствии становится как-то холодно и тяжело. Король, похоже, даже рад, что мать не вмешивается в его дела, хотя это странно. Старшая дочь покойного Этьена всегда была властолюбивой, не то что «колдунья» Марион…

– Я рада тебя видеть, Рауль. – В лиловом с белой каймой покрывале Эстела Тагэре напоминала какую-то из древних королев, но какую именно, граф забыл.

– Прекрасно выглядишь, – покривил душой ре Фло.

– Благодарю, – кивнула она, хотя раньше комплименты вызывали ее на длинный шутливый разговор. – Ты приехал как граф ре Фло или как посланец Филиппа?

– И то и другое. Я привез письмо, это правда, но я и так собирался всех вас повидать и заодно забрать Дени. Он мне нужен, а войны на севере пока не предвидится.

– Что ж, тебе виднее. Гарнизон в полном порядке, он может ехать.

– Так ты не против?

– Не против. Я думаю, тебе следует отдохнуть с дороги.

Она была права, но отдыха не получилось. Слишком много оказалось дел, которые следовало уладить. Задерживаться в Тагэре ре Фло не мог. Не «не хотел», а именно не мог, потому что без Шарля замок казался мертвым. Даже знакомые комнаты, в которых он жил юношей, насквозь пропитались горьковатым запахом атэвской смолы[122], напоминая то, о чем хотелось забыть. Рауля бросало из крайности в крайность. То ему казалось, что он приехал на похороны, то (когда горящие в каминах поленья и ароматы кухни перебивали атэвские благовония) его заносило в прошлое. Казалось, что вот-вот по мосту процокают копыта Пепла, Шарло спрыгнет с коня, на ходу сбрасывая промокший плащ, взлетит по лестнице, засмеется, протянет ладони к огню… Проклятый! До какой же степени память берет над нами власть!