В будуаре было сумрачно, пахло лилиями, сквозь спущенные шторы пробивался слабый свет. Луиза вжалась в стену у дверного проема и замерла, готовясь, если надо, простоять и час, и два, и три. Что-что, а подслушивать дочь Аглаи Кредон умела: осведомленность о материнских настроениях и намерениях спасала от множества неприятностей. Луиза успешно играла с огнем лет с шести, но впервые проделывала это на пороховом складе. Если ее обнаружат, остается надеяться на то, что Манрики считают ее своей собакой, а Катарина – своей.

Вины перед королевой Луиза не чувствовала, перед Манриками тем более, уж слишком ретиво новый кансилльер и его сыновья распоряжались в чужом доме. Новые метлы, побери их Леворукий! Хуже всего, если о ее выходке узнает Фердинанд, хотя от него никакой угрозы и нет. Хорошие люди не заслуживают, чтобы за ними шпионили.

В гостиной молчали, и молчали пакостно. Скрипнуло кресло у стены (оно всегда скрипело). Кто-то сел. Его величество? Луиза слышала тяжелое дыхание и не сомневалась, что это король, которого было ужасно жалко.

– С разрешения его величества.

Это Манрик. Скотина! Он что, всерьез вообразил себя Сильвестром?

– Ее величество должна объяснить некоторые вещи, которые всплыли во время расследования покушения на герцога Алву.

– Да, – повторил Фердинанд пустым голосом, – да… Мы хотим знать правду.

– Слуги Ги Ариго показали… – зашелестели бумаги, еще раз скрипнуло кресло, что-то мягко стукнуло, – показали, что их покойный господин находился в переписке с Гайифой и Дриксен, а также тайно созывал собрания, в которых принимали участие Август Штанцлер, Вальтер Придд, Людвиг Килеан-ур-Ломбах, братья Феншо-Тримейн и другие лица. Мажордом слышал, как Иорам Ариго говорил Августу Штанцлеру, что Оллары досиживают свой круг и через год на троне будет здоровая кровь, на что Штанцлер велел соблюдать осторожность, а Иорам засмеялся и сказал, что «навозники» ничего не заметят. Ваше величество может пояснить, что имели в виду заговорщики?

– Да, – зачастил король, – на что намекал Штанцлер? Леопольд полагает…

– Ваше величество, – вмешался Манрик, – пусть ее величество отвечает на вопрос.

– Да, конечно… Пусть отвечает.

– Пересказ слугами слов умершего господина не имеет веса, – тихо произнесла королева. – Мои братья, к несчастью, мертвы и не могут ничего сказать. И все равно эта ложь опровергнута.

– Каким же образом, ваше величество? – скрипнул Манрик.

– Мои братья были взяты в Багерлее, – Луиза не могла видеть собеседников, но не сомневалось: Катарина смотрит только на короля. – И они вышли оттуда. Его высокопреосвященство счел их невиновными, а в его распоряжении находились те же улики и те же свидетели. По Уложению Франциска, нельзя вновь выдвигать единожды опровергнутое обвинение. Мои братья оправданы.