Он – сын мертвых родителей и брат мертвых братьев, и он в Талиге не один такой. Именно в Талиге, потому что Талигойи нет и не будет.

– Робер!

– Не Робер, – прошипел Иноходец, выхватывая пистолет, – а Повелитель Молний! И я требую ответа! Кому вы нас продали на этот раз? И за сколько? Вы – не Человек Чести, Штанцлер, и даже не «навозник». Вы – дриксенский голодранец, и вы получили в Талиге все, так за какими кошками вам все эти игры?!

Штанцлер, шатаясь, отступил к стене, налетев на допотопный доспех, с грохотом рухнувший на каменный пол. Бледный, как покойник, бывший кансилльер молча хватал ртом воздух. Сердечный приступ? Очередная брехня? Не все ли равно?! Если он издохнет, ничего не изменится, разве что судьба убережет Иноходца Эпинэ от убийства старика.

– Монсеньор, – влетевший Карваль походил на вытащенную из воды рыбу. Бедняга, для него Штанцлер – живая легенда. – Монсеньор, господину кансилльеру плохо.

– Так дайте ему воды, – отрезал Эпинэ, – но он такой же кансилльер, как вы кардинал талигойский.

Никола ворвался вовремя. Или наоборот. Что ж, Август Штанцлер поживет еще немного. Робер вздохнул, с удивлением оглядел пистолет, сунул за пояс. Нестерпимое желание убить ушло, уступив место гадливости и удивлению.

Откуда-то взялся слуга с подносом. Никола сунул в дрожащие старческие пальцы стакан, на лице капитана были ужас и непонимание. Думает, не сошел ли Повелитель Молний с ума, а он, наоборот, поумнел. Только поздно. Робер устало посмотрел на эра Августа. Нет, не умрет, такие не умирают, их надо убивать, причем вовремя. Штанцлер пил, а перед глазами Иноходца стояли ледяное нездешнее небо, закрывающая горизонт гора, седины Лиса, синий взгляд Ворона.

«Молитесь Создателю, чтобы Бакра рассудил по справедливости и покарал истинного виновника бед Талига…»

Штанцлер вернул кубок Карвалю, умудрившись оказаться за спиной капитана. Если б Лис и Штанцлер оказались рядом, кого бы выбрал Бакра и кого бы выбрал Рокэ? Впрочем, Ворон носит с собой два пистолета…

– Я понимаю вас, Робер, – Амалия тоже «понимала», – понимаю… Нет ничего страшнее, когда друзья уходят, а ты остаешься тащить свой воз. Я трижды проходил через это, Робер, трижды…

– Больше вам это не грозит, – герцог Эпинэ посмотрел бывшему кансилльеру в глаза, – клянусь вам.

– Как бы я хотел разделить вашу уверенность, – покачал головой Август Штанцлер. – Но нам будет очень, очень трудно, вы даже не представляете как.

– Представляю, – медленно проговорил Робер, – именно я и представляю. По Ренквахе, Барсовым Вратам, Дараме… Но вы, эр Август, на сей раз нас не переживете. Если восстание захлебнется, вы отправитесь в Закат раньше тех, кого втравили в это безумие.