Леонард подавил вздох и поднес к глазам зрительную трубу. В ясную погоду отряд повстанцев был бы заметен издалека, а так покрытые грязью всадники возникли из хлещущей с неба воды, как балаганные фокусники из сундука.

Отряд шел строевой рысью, стараясь держаться поближе к лагерю и не проявляя никаких поползновений свернуть. По такой погоде стоящие во второй линии пехоты наверняка приняли их за своих. Вражеская колонна не спешила. Первые всадники уже достигли правого фланга, последние только-только миновали овраг. Закатные твари, что они задумали?!

– Господин маршал, – не выдержал полковник Гьованьоли, – как вышло, что они идут сюда?

А вышло, что теньент Куртис был прав. Это пополнение, причем наглое! Решили проскочить между деревом и топором.

Леонард приподнялся в стременах, чувствуя, как его захватывает охотничий азарт. Охота была единственным удовольствием, которое ему дозволялось, и в этом искусстве равных Леонарду Манрику было мало.

– Полковник Пикмаль!

– Господин маршал!

– Они сами лезут в «мешок». Ваше дело – затянуть веревку. Поднимайте ваш полк и перекройте путь к отступлению. Приказ Редеру – задержать наступление, затем действовать совместно с Пикмалем. Приказ Лю… графу Марану – перерезать выход. Гьованьоли, вы вступаете после Пикмаля и Марана.

Жаль, уже не успеть предупредить войска в поле, хотя какая разница! Это будет не бой, а избиение, но без этого не обойтись. В конце концов, эти болваны сами виноваты. Кем надо быть, чтобы решиться на совершенно безнадежный бунт?! Борн и Окделл рассчитывали на вражеские войска, а Эпинэ на кого? На закатных тварей?! А теперь изволь делать грязную работу, утешаясь пошлостями вроде того, что ненависть и страх лучше презрения.

2

– Рядом! – рявкнул Удо, заворачивая коня вслед за братом. Агиррэ куда-то делся, теперь их вел Рихард… Их и скакавших следом южан. Что случилось? Почему они свернули?!

– Держись, Окделл! За мной!

Дикон был слишком ошарашен, но Сона как-то поняла, что от нее требуется. Кобыла, как пришитая, мчалась рядом с жеребцом Борна, а впереди вырастали вражеские шеренги. Что же случилось? Юноша ничего не понимал, просто раздался какой-то шум, Рихард рванул в голову колонны, но сразу же вернулся, и все вдруг свернули вправо. Зачем?! Дик помнил, чем кончилась кавалерийская атака на ощетинившийся пиками и мушкетными дулами строй. Картечью и валом из человеческих и лошадиных тел.

Бросаться в конном строю на пехоту нельзя… Ричард хотел это сказать, но слова застревали в горле, а черно-белые, вернее, черно-грязные ряды приближались. Сейчас выстрелят! Дику очень хотелось зажмуриться, и именно поэтому он не отводил глаз от вырастающих из дождя врагов, ошалело пытающихся переменить фронт. Святой Алан, у них нет пик! Только мушкеты…