Уличные торговцы почти исчезли, их место заняли гарнизонные караулы, да не обычные из двух-трех крутящих усы стражников, а усиленные. Угрюмые солдаты в касках и кирасах, настороженно оглядываясь, длинной вереницей топали вдоль запертых домов. Выглядели они внушительно, но можно ли было им доверять?

Фердинанд в столичном гарнизоне не сомневался. Увы, его величество отличался добротой, но не проницательностью. Даже странно, как он обхитрил Манриков и Колиньяра, спрятавшись так, что его не нашли. Видимо, потайные комнаты, о которых знают только короли, существуют на самом деле. Вот бы найти одну такую, натаскать туда еды и закрыться с девочками до возвращения герцога, а еще лучше – отрастить крылья и улететь в Урготеллу. Если идет гроза, нужно прятаться под крышу, если идет война, надо бежать, но попробуй это объяснить развоевавшемуся королю.

За окошками поплыл Старый королевский парк: голые деревья, кованая решетка, каскады, гроты, живые изгороди… Столичные садовники обожали кусты рособьянки, Луизе они тоже нравились, но сегодня красные ягоды среди темной неувядающей зелени казались каплями крови. Глупости, при чем здесь кусты, дело не в них, а в страхе. Дурные предзнаменования и приметы на самом деле живут в глупых головах, стоит испугаться – и тут же приснится что-то непотребное, погаснут свечи, прольется молоко, влетит воробей. От Октавианских праздников ничего плохого не ждали, вот и обошлись без предчувствий, зато теперь в каждой кошке видится Леворукий.

Упряжка свернула на Винную улицу, показалась церковь Святой Аугусты. После десятков заколоченных домов распахнутые настежь двери и теплое, золотистое сияние свечей выглядели странно. Луиза едва удержалась от искушения остановить карету и помолиться. Разговор с Создателем – дело благое, но не тогда, когда тебе на голову вот-вот свалится булыжник. Как просто было прятаться за Первого маршала и кансилльера и считать себя самой умной, а ты попробуй выжить в одиночку, даже без господина графа.

Манящие огоньки остались позади, уступив место внушительному серому зданию со спрутом на фронтоне, и госпожа Арамона невольно поежилась. Любви к Повелителям Волн она не испытывала, но когда от славящейся многочисленностью фамилии за какой-то месяц остаются старик, мальчишка и несколько испуганных женщин, это страшно. А еще страшнее, что обер-прокурор Колиньяр жрал не только «спрутов», но и Карлионов, Килеанов, Феншо, Рокслеев. Правда, те, кому повезло оказаться в отъезде или в армии, уцелели, но что они будут делать теперь? И что будет делать господин граф? Стоило становиться тессорием, чтобы сбежать впереди своего визга! Святая Октавия, ну неужели нельзя было оставить письмо?! А может, отец написал Герарду?