– Как тебе будет угодно, – вздохнул Руперт. – Но пожалуйста, запомни, что для меня это было самое удивительное приключение в жизни. Мне только очень жаль, что оно так закончилось.

Сказав это, он ушел в темноту, плечи его были опущены, вся фигура выражала отчаяние. Собаки следовали за ним. Николь вдруг почувствовала к себе отвращение. К горлу подступила тошнота, она села под дерево и зарыдала так горько, как никогда в жизни. Она знала, она была уверена, что любит Джоселина, и все же она позволила, чтобы совершился этот никому не нужный половой акт. На этот раз она не могла оправдать себя тем, что ее замужество – всего лишь формальность, ведь она искренне наслаждалась им. Ей было горько и стыдно, по щекам у нее катились слезы отчаяния, но теперь Николь не могла уже скрыть от себя истинную причину того, что произошло. Эта отвратительная страсть, гораздо хуже той, что она питала к Майклу, могла иметь только одно объяснение. И оно заключалось в том, что в ней говорила сущность другой Николь Холл, – шлюхи, гордящейся своей «коллекцией». И теперь, после этой последней вспышки страсти, она должна убить в себе эту сущность.

– И на этот раз она умрет во мне навсегда, – в тишине прошептала Николь. – Да, я была дешевой продажной проституткой, но теперь я приложу все усилия и не позволю больше, чтобы проститутка опять одержала победу.

И с этими мыслями, как будто она изгоняла из себя дьявола, Николь медленно побрела к дому. Она даже представить себе не могла, что принц Руперт, вернувшись к себе на Хай Стрит, упадет на кровать и плача, как ребенок, долго не сможет уснуть: этот чувствительный и противоречивый молодой человек понял, что в первый раз в жизни безумно влюблен.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

События разворачивались с нарастающей быстротой. После своего неудачного любовного визита в Оксфорд Руперт вернулся в Шрусбери, туда, где уже раньше располагался со своим войском. Генриетта-Мария, между тем, чувствовала себя плохо, она жаловалась на постоянно мучивший ее кашель. Она была убеждена, что он возник у нее из-за сырости, исходящей от реки, окружавшей город. Королева также утверждала, что ее мучают жестокие боли, не связанные с ее беременностью. Но самое ужасное было то, что король, собрав военачальников десятого апреля в Олдборн Чес, что неподалеку от Оксфорда, обнаружил, что численность его войска не превышает и десяти тысяч человек. Это было меньше, чем отдельно взятое войско графа Эссекса или сэра Уильяма Уоллера. Положение Карла I вдруг сделалось угрожающим.