Было совсем нетрудно – проскользнуть от автобусной остановки по тротуару до знакомого дома, и, подойдя к нему, она увидела, что дедушка дома, потому что из одного из окон, выполненных в великолепном георгианском стиле, лился яркий свет, и Николь смогла даже различить фигуру деда, сидевшего в своем любимом кресле и читавшего газету. Она позвонила, и, когда он открыл дверь, влетела в дом. Дед тоже не заметил ее, потому что выглянул наружу, раздраженно нахмурился, а потом закрыл дверь и вернулся в свое кресло.

Николь приблизилась к портрету с незабудками, который висел на прежнем месте, над камином, и вгляделась в такое знакомое лицо, написанное много лет назад. Портрет потемнел и потрескался, время сделало свое дело, но блистательно красивая Арабелла Аттвуд все так же улыбалась с холста, и маленькие тонкие пальчики одной руки все так же сжимали нежные цветы – символ «истинной любви».

– Дедушка, – произнесла Николь нормальным голосом, и так как после этого ничего не произошло, продолжила, – что случилось с принцем Рупертом?

Ее дед, этот старый красивый мужчина, неожиданно подпрыгнул и испуганно завертел головой. Убедившись, что в комнате никого нет, он произнес:

– Николь? – его голос дрожал от страха, ей стало его жаль.

– Не пугайся, пожалуйста, это всего лишь сон. Я просто очень захотела тебя увидеть, – сказала она, изо всех сил стараясь успокоить его.

Он не подошел к ней, а вместо этого пересек комнату и снял телефонную трубку. Когда он назвал номер, Николь поняла, что он звонит в больницу.

– Добрый вечер, сестра. Это Филипп Пагет. Извините, что беспокою вас, может, вы сочтете странным, но мне показалось, я только что мысленно разговаривал со своей внучкой, Николь Холл… Это та девушка, которая поступила к вам шесть месяцев назад… – его голос стал затихать, потом вдруг загремел, и последние слова: «шесть месяцев назад…» отдались эхом в голове Николь.

– Но я здесь уже два года! – закричала она. – Это просто невозможно! Почему время для моей души и для моего тела течет по-разному? Господи, почему так происходит?

Она проснулась, как всегда вся мокрая от пота, в страхе зовя деда и выкрикивая: «Почему только шесть месяцев?», пока ее голос не сорвался на хрип. И тут дверь спальни отворилась.

Чтобы Джоселин мог больше отдыхать, они спали в разных спальнях, но сейчас, несмотря на то, что он был очень слаб, муж нашел в себе силы дойти до ее комнаты. Он остановился в дверях, опираясь на косяк, лицо его было таким же белым, как надетая на нем ночная сорочка.

– Что случилось? – спросил он, и в его голосе послышались неподдельное беспокойство и страдание.