– Слава Богу! – прошептал Руперт, сжимая кулаки так, что побелели костяшки пальцев. – Теперь никто не будет мешать нам! Ведь этот благородный человек, которому я так завидовал, мертв.

– Замолчи! – яростно крикнула Николь. – Замолчи немедленно! Я не могу даже думать об этом.

– Когда я уходил с поля боя, при свете луны я считал наши потери. Мы потеряли, по крайней мере, три тысячи, а может, и больше.

– Противник тоже понес большие потери.

– Знаю. Но те, кто спаслись, гнались за мной, они жаждали моей крови, грозились разрезать меня на куски и бросить их толпе. Мне пришлось несколько часов прятаться на гороховом поле, пока преследователи не успокоились. Они захватили знамя и разорвали его. Но что самое страшное, Арабелла, самое ужасное…

Она подняла глаза и увидела, как по лицу Руперта беззвучно текут слезы.

– Что?

– Они убили Боя и поймали Шейда, моего красавца Шейда, которого я назвал в память о тебе, дорогая. Они взяли его в плен, отрезали ему уши и зовут теперь Круглоголовый!

– Не может быть! – воскликнула Николь и поднесла руку к губам.

– Да, да. Они убили не только почти всех моих друзей и моих лучших солдат, они расправились даже с моими собаками! Боже мой, Арабелла, они чуть не убили меня этим!

Она снова обняла его, и они оба горько заплакали.

– Я не могу уйти отсюда без Джоселина. Я люблю его, Руперт, ты понимаешь? – в ужасе произнесла Николь.

– Я знаю. Как ты можешь думать, что я тебя не понимаю?

Николь нетерпеливо поднялась:

– Я должна вернуться и отыскать его. Мне нужно одеться и вернуться в Мур.

Руперт покачал головой:

– Там уже наши враги. Они раздевают трупы и хоронят своих. Всякий, кто окажется поблизости, рискует попасть в плен.

– Но там Карадок, он ищет своего хозяина.

– О, этот выберется невредимым откуда угодно. А что касается тебя, ты не можешь снова рисковать своей жизнью. Я запрещаю тебе.

– Мне никто никогда ничего не запрещал, – машинально ответила она.