– Арабелла, дорогая моя, почему вы еще не спите?

– Представляете, этот маленький негодник кричал не переставая весь вечер! – и она показала на уснувшего ребенка.

Руперт усмехнулся, глубокие складки, делавшие его лицо озабоченным, разгладились.

– Что-то трудно в это поверить, – но больше он не стал шутить, а рухнул в кресло, яростно стягивая с себя сапоги.

– Что случилось? – спросила Николь.

– Принесите мне бренди, тогда я все расскажу.

Он залпом осушил полный стакан бренди и снова наполнил его из графина, который она ему подала.

– Ферфакс передал мне письмо, и черт меня возьми, если я знаю, что ему ответить, – с этими словами он достал из кармана конверт и протянул ей.

Николь с интересом посмотрела на письмо, которое само по себе имело историческое значение, и начала читать:

«Я с величайшим уважением отношусь как к Вашему королевскому происхождению и причастности к Английской Короне, Ваша честь, так и к тем великолепным достоинствам, которыми Вы обладаете: мужеству, благородству и отваге, хотя мы и сражаемся по разные стороны. Но должен сообщить Вам, что король, по всей видимости, одержимый сторонниками дьявола, уже давно предал свой собственный Парламент, а месте с ним и свой народ».

Она подняла голову и с ужасом посмотрела на Руперта:

– Чего он хочет?

– Всего лишь, чтобы я сдал Бристоль. Он утверждает, что тем самым я восстановлю свое доброе имя в глазах парламентариев и всего народа, – он осушил еще один бокал.

– И что вы собираетесь делать?

Руперт в отчаянии затряс головой:

– В том-то все и дело, черт возьми, Арабелла, что я не знаю. Эта война у меня уже в печенках сидит. Благородно сдаться – вот единственный способ закончить ее без дальнейших ненужных жертв. Но я пообещал дяде, что буду удерживать Бристоль до его прихода, поэтому мне, наверное, все-таки придется принять сражение.

Николь недоверчиво посмотрела на него:

– Неужели принц Руперт, самый отважный воин всех времен и народов, мог разочароваться в войне?

Он как-то странно поглядел на нее: