– Вы говорите об этом так, как будто все это было в прошлом.

– В какой-то степени, так оно и есть. Но оставим это. Так что вы собираетесь делать?

– В данный момент – уклониться от прямого ответа. А дальше – понятия не имею. Ради всего святого, Арабелла, что мне делать? Нас намного меньше, и я прекрасно сознаю это. Неужели я должен посылать людей на смерть, ради того, чтобы показать, какой я храбрый? Господи, помоги мне! – и он уронил голову на руки.

Николь тихонько вышла, оставив его одного. Она слишком боялась того, что могло произойти между ними: между ней и человеком, который был последней надеждой короля, человеком, от которого зависела теперь судьба Бристоля.

* * *

Как Николь и ожидала, принц Руперт тянул время. Он написал генералу сэру Томасу ответ, в котором выражал готовность пойти с ним на переговоры, но не мог назначить точной даты. Ферфакс ограничился пока тем, что построил укрепления вокруг города, которые напоминали заграждения роялистов в Оксфорде, и солдаты его армии расположились там лагерем в полной боевой готовности.

В окруженном городе нарастало напряжение среди жителей и солдат. Оно усиливалось еще и тем, что вовсю начал свирепствовать тиф. В доме Руперта атмосфера тоже была крайне тяжелой; он почти беспробудно пил, считая положение безнадежным. Николь все время плакала, волнуясь и за него, и за так странно исчезнувшего Джоселина. Наконец, девятого сентября грянули события, которые стали кульминацией так долго тянувшихся неприятностей.

Принц Руперт, объезжая укрепления в городе и за городом, еще раз убедился в том, что силы врага во много раз превосходят его собственные. Он вернулся домой, ослепший от ярости и бессилия, и молча сел за накрытый к ужину стол.

– Стоит Ферфаксу лишь пальцем пошевелить, и от нас ничего не останется, – сказал он Николь, выпив очередной бокал вина и закрыв глаза ладонью. – Мы и часа не продержимся, мы просто не в силах это сделать.

– Тогда, может быть, разумнее сдаться и спасти невинные жизни простых людей?

– Но король расценит это как предательство.

– Что для вас страшней? Видеть, как гибнут солдаты и жители города? Или немилость короля?

– Не знаю, – честно признался Руперт, – я просто не знаю, – и опустил голову на скрещенные руки, как бы пытаясь защитить ее.

На этот раз она не смогла заставить себя уйти, слишком много горя, отчаяния и ответственности свалилось на этого человека, и она больше не могла быть холодна с ним. Поднявшись со стула, она обошла стол и нежно обняла его.

– О, Арабелла, помогите мне! – воскликнул он, и она увидела, что у него из глаз текут слезы.