– Ты читал, что тут пишут? – спросила она. – Больные дети, умирающие жены…

– А некоторые просто хотят денег, – перебил ее Мокриц, как будто от этого было легче.

– А чего ты ожидал, Жук? Ты же человек, который смог состричь с богов пачку наличности!

– И что мне теперь делать со всеми этими… молитвами? – спросил Мокриц.

– Доставить их, разумеется. У тебя нет выбора. Ты посланник богов. И на письмах наклеены марки. Некоторые целиком обклеены марками! Это твоя работа. Отнеси их в храмы. Ты обещал!

– Я никогда не обещал…

– Обещал, когда продавал им марки!

Мокриц чуть не свалился со стула. Она пригрозила словами, как кулаком.

– Это даст им надежду, – добавила госпожа Ласска куда тише.

– Ложную надежду, – сказал Мокриц, собираясь с силами.

– Может быть, на сей раз нет. В этом весь смысл надежды, – она подобрала осколки, оставшиеся от послания Ангхаммарада. – Он нес это послание сквозь целое Время. Ты думаешь, тебе сейчас тяжело?

– Господин фон Липвиг?

Голос доносился из холла. Весь шум на заднем плане сразу опал как испорченное суфле.

Мокриц подошел туда, где некогда была стена. Скрипя опаленными досками под ногами, он выглянул оттуда прямо в холл. И мимоходом подумал: Когда начнем строить, нужно будет сделать здесь большое панорамное окно. Вид отсюда такой, что словами не выразить.

Послышались перешептывания и охи. Несмотря на ранний туманный час, на Почтамте было полно посетителей. Для молитвы никогда не поздно.

– Что-то случилось, господин Грош? – спросил он.