— Иначе что, а, Митчелл?

— Просто скажи, и все.

— Нет, Митчелл. Ты уж договаривай до конца. Если я знаю, где она, и тебе не скажу, что будет? — Она пристально смотрела на него, и Митчелл отвел глаза. — Не становись таким, как твой брат. Это не метод решать вопросы. Угрожая людям, никогда не добьешься от них того, что хочешь. А сумеешь их убедить ласково — считай, они на твоей стороне.

— Допустим, я не прочь так поступить... — слегка смягчившись, сказал Митчелл. — Как мне перетащить тебя на свою сторону?

— Для начала ты мог бы пообещать, что отправишься в душ. Прямо сейчас. От тебя мерзко пахнет. И вид у тебя ужасный.

— Обещаю, — сказал Митчелл. — Это все? Ты права, мне следовало заставить себя это сделать. Но сейчас я не могу ни о чем думать, кроме нее.

— Ну допустим, ты ее найдешь, и что будет? — спросила Лоретта. — Она не захочет начать все сначала, Митч.

— Черт! Я знаю. У меня нет ни единого шанса. Но... ведь она еще моя жена. И кое-что для меня значит. Мне нужно удостовериться, что с ней все хорошо. Если она не пожелает со мной встретиться, я сумею с этим справиться.

— Уверен?

Митчелл включил ослепительную улыбку:

— Более чем уверен. Не скажу, что это будет легко, но я справлюсь.

— Тогда мы поступим так. Отправляйся наверх и прими душ. А я тем временем сделаю пару телефонных звонков.

— Спасибо.

— Захочешь надеть свежую сорочку — попроси Джоселин подобрать что-нибудь из гардероба Кадма. Она подыщет и брюки, если, конечно, они подойдут по размеру.

— Благодарю.

— Благодарности оставь при себе, Митчелл. Очень уж это становится подозрительным.

Когда он ушел, она налила себе в бокал бренди и села у камина, чтобы поразмыслить над тем, что говорил Митчелл. Ни на минуту не веря в представленный им маленький спектакль, в котором, изображая напускную веселость, он явно переигрывал, Лоретта также не могла смириться с мыслью, что, при всех ее дипломатических способностях, ей не удастся переманить его на свою сторону. К тому же Рэйчел практически вышла из игры. Никогда нельзя полагаться на женщину, столь одержимую любовью к мужчине, как Рэйчел, сердце которой безраздельно принадлежало Галили Барбароссе. Если она встретится со своим возлюбленным, у них возникнет прочный собственный союз. Если же ее поиски окажутся тщетными или она получит отказ, от нее вообще будет мало проку, поскольку в том расшатанном состоянии духа, в которое повергнут ее обманутые надежды, она станет скорее обузой, нежели поддержкой.

А Лоретта очень нуждалась в помощи, вернее сказать, в людях, которые работали бы в ее команде, и, хотя интеллектуальные способности Митчелла оставляли желать лучшего, более подходящей кандидатуры она перед собой не видела. Честно говоря, не такой уж богатый у нее был выбор. Да, Сесил всегда был верным ей человеком, но она также знала, что на его преданность можно рассчитывать лишь до поры до времени — окажись финансовое преимущество на другой стороне, он, не задумываясь, переметнется к тому же Гаррисо1гу, который вполне в состоянии его купить. Иные же члены клана — Ричард и прочие — были слишком далеки от семейных дел и потому не смогли бы быстро вникнуть в суть. Она прекрасно сознавала, сколь важно для нее было время. Правда, у нее было одно преимущество. Кадм оставил ей в наследство расчеты и прогнозы относительно перемещения семейного капитала — куда следовало его вложить и где продать, — которые вел вплоть до последнего месяца жизни; другими словами, во все свои планы на будущее, которые он держал в строжайшей тайне от всех, даже от Гаррисона, он перед смертью посвятил только Лоретту. Да, она могла переманить на свою сторону Митчелла, но только в том случае, если ей удастся вернуть ему женщину, по которой он все еще сходил с ума.