— А вы обменивались с ним впечатлениями?

— Да, но позже. Несколько недель я не мог говорить, потому что был очень слаб. Он приносил мне лекарства, которые передавала ему Забрина, и обещал, что останется со мной, пока я не поправлюсь.

— А что он хотел взамен?

— Тогда ничего. Мы вышли на берег моря и прожили в дюнах несколько недель. Там нас не видела ни одна живая душа, поэтому мы были в безопасности. Он построил для нас укрытие. Я лежал там, слушая плеск волн, и силы постепенно ко мне возвращались. Он был моей нянькой. Заботился обо мне. Он меня кормил, обмывал морской водой и слушал мой бред, когда у меня был жар. Он уходил и приносил еду. Одному богу известно, где и как он ее добывал. Сам факт, что он заботился обо мне, уже приносил мне облегчение. Как ни странно, но вспоминать об этом времени мне гораздо приятнее, чем о весьма благополучной жизни в Чарльстоне. Мне казалось, что с моих плеч свалился огромный груз. Будто я излечился от какой-то болезни. У меня было все, что мог иметь человек. Я испытал интимную близость со многими людьми, держал в руках всякого рода красоту. Я так высоко забрался наверх, что, казалось, никогда не смогу спуститься вниз. И вдруг это все осталось позади. Я оказался под открытым небом и ничто не мог назвать своим. У меня не было ничего, кроме моря и времени, чтобы обо всем поразмыслить. Именно тогда я впервые задумался о том, чтобы построить лодку и отправиться в плаванье... Однажды Наб начал мечтать вслух, и я узнал, что у него на уме. И понял, что не все так просто. Что я для него стал другом. По крайней мере, он так думал. Мы собирались вместе работать, когда я поправлюсь.

«Сейчас самое лучшее время развернуться, — сказал он мне. — Если мы приступим к делу вместе, то сможем сколотить хорошее состояние».

— И что ты ему ответил? — спросила Рэйчел.

— Сказал, что не хочу больше иметь дело с людьми. Что сыт ими по горло. Сказал, что мечтаю построить лодку и уйти в море. Я думал, он рассмеется. Но он не рассмеялся, а даже одобрил мою идею. А потом сказал: «Но ты не можешь так просто уплыть и забыть, через что мы вместе прошли. Ты кое-чем мне обязан». Он был прав. Из-за меня он рисковал своей жизнью в Чарльстоне, когда стрелял в братьев Морроу. Рисковал своей жизнью, когда мы бежали из «L'Enfant». Одному богу известно, сколько ужасов ему довелось из-за меня пережить. А когда мы пришли на берег, он ухаживал за мной днем и ночью. Без него и снадобий Забрины я остался бы навсегда калекой, если бы вообще выжил. Что и говорить, конечно, я был у него в долгу. Поэтому я спросил, что бы он хотел от меня получить. И ответ был простым. Он хотел, чтобы я помог ему разбогатеть. Поскольку считал, что возможностей сделать состояние в то время было очень много. В стране шла глобальная реконструкция. Нужно было прокладывать дороги, перестраивать города и кормить народ. И те, кто оказался у истоков этой перестройки — люди, не лишенные ума и не слишком разборчивые в средствах достижения своих целей, — со временем могли превратиться в самых обеспеченных людей в истории Америки.