– Так о чем ты говорила, деточка? – снова поинтересовалась нянька. – Про ветер говорила? Наверное, какую-то ерунду, которую и слушать нечего. Верно?

– Я просто сказала, что ветер приятный.

– Да, ветер и в самом деле теплый, – протянула женщина после минутного замешательства, – да, да… Только, деточка, если бы он помог мне сбросить десяток другой годочков. А то, подумаешь, обдувает. Мне вовсе не жарко.

– И все-таки ветер приятный, – упрямо проговорила Фуксия. – Без него сегодня что-то жарковато.

– Что ты, моя ласточка, что ты! Мы ведь у воды сидим – жарко не может быть. Эх, годы, годы… Всё против меня. И все. Вот и мама твоя взъелась – волком на меня смотрит. Ну что я такого ей сделала? Ладно бы, если помогла твоему папе убежать, или шеф-повару. Я не виновата, что дела в кухне теперь идут вкривь и вкось.

При упоминании об отце Фуксия прикрыла глаза.

Девочка принимала в поисках герцога самое активное участие. За несколько недель, прошедших с момента исчезновения лорда Сепулкрейва, его дочь сильно повзрослела духовно. Ей уже пришлось пережить страшные минуты, когда она поняла, что отец лишился рассудка. И это несмотря на уверения доктора Прунскваллера, что у герцога просто произошел нервный срыв после пожара библиотеки. «Запоздалая реакция на шок», – объяснял доктор. Фуксия соглашалась, но в душе была уверена, что медик и сам отлично понимает суть происходящего и говорит только для ее успокоения. Во всяком случае, все верили в объяснения доктора или делали вид, что верят.

Когда лорд Сепулкрейв исчез, Фуксия заподозрила, что здесь не обошлось без чьего-то вмешательства. Ну куда, в самом деле, мог уйти отец? Инстинктивно девочка понимала, что любой безумец всегда держится у источника своей мании. Для герцога таким источником были обгорелые руины библиотеки. Юной аристократке очень хотелось доискаться, кому было выгодно исчезновение отца. Но она решила не подавать виду, что сомневается в объяснениях доктора.

С пропажей герцога Фуксия лишилась не только отца. Лорд Сепулкрейв был для Фуксии чем-то б?льшим. Не сразу поняла она, что отец олицетворяет для нее детство. Теперь он исчез – ушло и детство. Да, думала Фуксия, теперь она взрослая…

Неожиданно для самой себя Фуксия осознала и еще нечто новое – что она не просто девочка, теперь девушка, не просто дочь Гроунов, а представительница этого рода, и представительница полноправная. Со всеми вытекающими отсюда правами. Но обладание правами несет в себе одновременно и выполнение определенных обязанностей. Это правило, вычитанное в какой-то книжке, крепко врезалось в память юной герцогини. В ее случае под обязанностями понимался, безусловно, контроль над своими словами и поступками. Она уже не могла, как раньше, мчаться вприпрыжку по двору перед обсуждающими что-то конюхами или звучно хлебать суп из тарелки с фамильным гербом под неодобрительным взором вышколенного лакея. Конечно, в голове девушки до сих пор оставалось сколько угодно путаницы и присущей этому возрасту чепухи, но ее становилось все меньше и меньше. И сейчас, рассеянно глядя на поблескивавшую водную гладь, Фуксия думала: «Как хорошо было бы уметь решать все проблемы, которые мучают людей. Наверное, зла в мире стало куда меньше…».