Бакандор вытащил из-за пояса кинжальчик и поковырялся в замке. Впрочем, осторожно, без чрезмерного энтузиазма.

— Не поддается.

— А ты поверни в другую сторону.

— Все равно не открывается.

— Сильнее.

Бакандор закряхтел. Сил ему было не занимать, но старые мастера свое дело знали.

— Руками не ломай — бесполезно, — произнес за спиной Бакандора голос Мунемеи, и юный минотавр едва не хлопнулся в обморок.

О педагогическом таланте мадам Топотан и ее необычайных успехах на ниве воспитания подрастающего поколения ходили легенды. Попасть в очередную легенду сыновья не хотели.

— Ну-с, молодые люди. Чем заняты на досуге?

— Изучаем семейную историю, — выдохнул Милталкон.

— И как успехи?

— Не открывается, — вконец растерялся Бакандор.

— Разумеется, — кивнула Мунемея. — Лучшие умы старались, чтобы не открылось… Я кому говорила — в эту часть лабиринта ни ногой?! Я что — должна рычать на все Пегасики?!! А ну брысь отсюда!

Милталкон, очевидно, понял, что все равно умирать, и решил погибнуть с пользой.

— А вот не уйду, пока вы хоть что-нибудь нам не объясните. Мы имеем право знать…

— Ты имеешь право выбрать место на кладбище, — намекнула родительница. — А большего пока не заслужил.

— Ну право, маменька, — загудел Бакандор, памятуя наставления Тапинагорна Однорогого из главы двадцать шестой о том, что вся сила минотавров — в единении. — Право, вы могли бы просветить нас. А то ведь странно получается — у семьи, оказывается, есть тайны. А мы об этом ничего не знаем.

Мунемея смягчилась.

— Тайна остается тайной до тех пор, пока о ней никто не подозревает, — пояснила она.

— Мудро, — согласился Милталкон. — Однако обидно.