— К каким выводам пришли?

— А давайте я обрушусь на правый фланг! — предложил полковник, и Каванах подумал, что это совпадение ему не нравится.

— Я приказывал обрушиться на левый фланг, — сдержанно напомнил он, прилагая все усилия, чтобы не сожрать одного из лучших бойцов Князя Тьмы.

— Туда ходить не надо, — быстро сказал Даэлис. — Зачем? Бессмысленно.

— Зайти в тыл Зелгу.

— Не стоит. Есть и другие способы.

— Что там такое? — уточнил маршал.

— Да ничего особенного. Просто лучше обходить левый фланг стороной.

— Еще какие-нибудь предложения?

— О да!!!

— Какие?

— А давайте я обрушусь на центральный отряд.

— И вас не смущает тварь Бэхитехвальда? — подозрительно спросил Каванах.

— Уже нет, милорд, — браво отрапортовал Даэлис.

Вызывая знаменитого на весь Ад Дьюхерста Костолома с его воинами, Каванах уже втайне знал результат, просто не хотел признаваться в этом даже самому себе.

Дьюхерст Костолом, казалось, был сработан из цельной глыбы гранита. От его поступи колебалась земля, от одного его удара камни превращались в песок. Умом природа его не наделила. Он брал другим. Барон Дьюхерст всегда шел напролом, и эта тактика никогда его не подводила.

Голиаф не был умен. Ему это было не нужно. Габриэль Лауб

Голиаф не был умен. Ему это было не нужно.

«Если он не захватит Безымянное ущелье, — думал Каванах, разглядывая громоздкую фигуру своего офицера, — то пробьет рядом новое».

Костолом никогда не славился быстротой. Скорее уж, стоит признать, что он считался медлительным и неповоротливым. Никто бы не выбрал его на роль легконогого вестника, если бы хотел передать важную новость в этом же столетии. Тем большее впечатление произвела на маршала Тьмы скорость, с какой Костоломы вернулись на принадлежащий демонам берег Тутоссы.