Но аналитический ум магистра Ингрема не признавал мистики и всегда искал рациональное объяснение чудесам.

– Кто мог тысячу лет назад потерять современный нож? – задач он вопрос. И ответил сам себе: – Только Странники. Больше некому.

– Они вроде бы к побережью шли! Как их в степь занесло?! – удивился Орвуд.

– Поживем – узнаем, если боги дадут, – сказала сильфида, аккуратно прибирая находку в мешок.

Разумеется, Рагнар и в этой истории узрел перст судьбы.

Эфиселия последними словами бранила себя за поспешность и непредусмотрительность. Нет бы сообразить, не выводить коней на продажу всех разом! Одного бы здесь продала, второго – в другом городе. Тогда бы и не приняли за конокрадку, не отобрали бы живность в пользу казны и саму бы не кинули в темницу вместе с воровками, продажными девками, разбойницами и побирушками. Нечего сказать, подходящая компания для благородной дамы! И дочери ее должны появиться на свет в подобном обществе!

От досады она стукнула ногой табуретку, та с грохотом свалилась и отлетела к стене.

– И чего ты опять злисси? – сонно пробурчала соседка по лежанке – необъятно толстая, невероятно ленивая, глупая как пробка, но добродушная девка по имени Гана, по кличке Бочка, по роду занятий – разбойница с большой дороги.

«Чего она могла наразбойничать? – часто гадали ее товарки по заключению. – Как же она с оружием управлялась, тумба неповоротливая?! Это ведь какое проворство нужно! А она одну ногу с лежанки четверть часа спускает». Пробовали расспрашивать. Но на все вопросы Бочка только глупо хлопала сонными коровьими глазами и бормотала бестолково: «Дык я того… весом брала! Всей тушей, значицца!..» Вот и пойми ее! Девки хохотали и болтали непристойности.

Обычно Бочка на слова была скупа, не слишком-то она умела с ними обращаться. Но временами ее будто прорывало, находило неудержимое желание поразглагольствовать, поучить кого-нибудь уму-разуму. Вот как сейчас, к примеру.

– Злицца она! – Теперь речь Бочки не была обращена непосредственно к амазонке, а приобрела риторический характер. – Бушует и бушует! Бушует и бушует! Тубарет попортила, будто он ейный собственный! А чего, скажите, бушевать? Подвиги вершить ей приболело! А о том подумать не умеет, какие с ее-то брюхом подвиги! Радоваться должна, что сюды, на казенный хлеб, по зиме определилась! Это не каждой так везет. Темница-то у нас какая славная, спасибочки господину нашему герцогу! – Тут Бочка прибавила голос, авось да услышит кто из охраны. – И тепло тута, и кормят от пуза, и клопов вовсе мало, и стража душевная, и девки веселые подобрались… Это она в других темницах не сиживала, вот что я вам скажу! У упыря ольдонского! Или у евойного соседа-колдуна! Вот где страсти-то творятся! А туточки чистое благоденствие!.. Какие же, право, на свете неблагодарные твари встречаются!.. Слышь, Фиска!