— И ты можешь знать наверняка, до какой степени?

— Нет. И мне это нравится. С точки невозврата открывается великолепный вид.

Мокрист открыл хранилище и поставил ящик на полку. Он казался одиноким и потерянным, но Мокрист еще мог расслышать мерный стук печатного станка на монетном дворе, где работники Шпулькса трудились в поте лица, чтобы предоставить ящику компанию.

Ангела Красота, прислонившись к дверному косяку, внимательно за ним наблюдала.

— Говорят, что в мое отсутствие ты занимался всякими опасными вещами. Это правда?

— Мне нравится заигрывать с опасностью. Это всегда было частью моей жизни.

— Но ты ничего такого не делаешь, когда я здесь, — сказала Ангела Красота. — Я достаточно щекочу тебе нервы, да?

Она приблизилась. Каблуки, конечно, помогали, но Шпилька могла двигаться как змея, которая пытается идти от бедра, а строгие, узкие и вызывающе скромные платья, которые она носила, оставляли воображению все, и это воспламеняло гораздо сильнее, чем если бы не оставалось ничего. Догадка всегда привлекательнее факта.

— О чем ты сейчас думаешь? — спросила она, бросила окурок на землю и наступила на него каблуком.

— О копилках, — ответил Мокрист немедленно.

— О копилках?

— Да. В форме банка и монетного двора. Чтобы дети с малолетства учились экономить. Деньги нужно будет опускать в щелочку, где Мелкая Монета…

— Ты серьезно думаешь сейчас о копилках?

— Нет. Это я так заигрываю с опасностью.

— Так-то лучше.

— Хотя согласись, идея-то хоро…

Ангела Красота схватила Мокриста за плечи.

— Мокрист фон Губвиг, если ты сейчас же меня крепко не поцелуешь… Ой! Здесь внизу что, блохи?