От этой мысли Лучезарный похолодел изнутри. Впервые в жизни он был испуган по-настоящему. Там, где он родился, окончательная тьма не существовала. Но в этом дальнем мире Фатум был презираемым изгоем. Здесь могло произойти все. В один миг разумное и чувствующее существо могло распасться на неразумные элементы, клочки тупой материи, ищущие мельчайшие крупицы света. От такой мысли пробирал страх, но следовало идти до конца. В опасности были не только миры этого сновидения, но и высший мир, который уже столько отдал этому кошмару.

— Ты не отвечаешь, Азофель. — Кобольд снова беспокойно заерзал. — Эта стрела, что у меня в груди, обрекла меня. Я — мертвоходец, и у меня нет надежды на лучшую судьбу. Но я лелеял надежду за тебя и за безымянную владычицу, которой мы оба служим.

Светящееся лицо Азофеля потемнело звездным пеплом:

— Ты не боишься умереть? Кобольд разразился хохотом:

— Жизнь создает куда больше трудностей, чем смерть. Чего мне бояться?

— Потери света: зрения, сознания, волшебной воли. — Тень тревоги затмила длинное лицо Лучезарного. — Утратить все это — значит уменьшиться, сильно уменьшиться…

Сзади громко завыла сирена.

— Что это за демон? — закричал Рик Старый, зажимая руками уши.

Азофель вздохнул. Опять приходится отвлекаться. Чем дольше размышлял он о смерти, тем меньше хотелось ему оставаться в этом сне. Он хотел побыстрее добраться до создания тени и закончить это опасное задание. Но он почувствовал, что женщина в ревущей сзади машине имеет право его остановить.

Азофель затормозил и остановился. В боковом зеркале он видел, как сзади подъехала патрульная машина.

— Ты же не будешь пожирать ее тень? — забеспокоился Рик, вытягивая шею, чтобы выглянуть в запотевшее боковое стекло.

Женщина-полицейский вышла из машины и направилась к нарушителям. Хотя ее беличье лицо было замаскировано темными очками и шлемом, по напряженному телу можно было прочесть, как она удивлена, что этот автомобиль с заиндевевшими стеклами вообще смог проехать по улице — не говоря уже о том, что на такой скорости.

— Обещай, что не будешь есть ее тень, — настаивал кобольд.

Бросив на Рика разочарованный взгляд, Азофель вышел из машины. Полицейскую ослепило его сияние, а он быстро шагнул к ней, не давая опомниться. Он собирался сказать ее внутренней сущности восемь слов: «Возвращайся в свой экипаж, засни и забудь нас». Но, шагнув ближе, он ощутил ее жизнь, ее место посреди этого сна, живое расстояние ее судьбы. Перед ним была Джейнис Арчер, мать близнецов девяти лет от роду, разведенная, встречающаяся с одним бухгалтером из налогового управления штата, а последнее, что она сегодня делала перед дежурством — ухаживала за больным отцом, который умирал от рака у себя дома под присмотром персонала хосписа.