Март опустил голову.

– Все дело в том… в том, дорогой Збышек, что я… я не вижу тебя рядом со мной.

– Как это? – хрипло переспросил Март; по всему было видно, что язык плохо слушался его.

– Я не представляю тебя рядом со мной в моей будущей жизни. Кто-то стоит рядом, но силуэт темный, и лица не разобрать.

– Ты… – задохнулся Збышек, – ты… заглядывала в зеркало Валанда?

Эгле молча кивнула.

– Но ведь это же строго-настрого запрещено Кодексом!

– Мне показала его Верховная Друидесса, – гордо ответила девушка и встряхнула волосами.

– Но как? Когда?

– Когда мне исполнилось десять лет, – ответила Эгле. – Конечно, бабушка показала мне только поверхность, но…

– Ты знала? – покачал головой Март. – Но этого не может быть, это просто невозможно.

– Почему невозможно? – невинным голосом осведомилась Эгле. – Слухами земля полнится, а она одинакова что в мирской жизни, что в друидских скитах. Говорят: имеющий уши – всегда услышит, а я бы добавила: умеющий слышать – всегда узнает. Узнала и я.

– И кто же все-таки стоит рядом с тобой в жизни? – глухо спросил Март, похоже, уже взявший себя в руки.

– Я тебе говорю еще раз: я его не вижу. Это только силуэт, темная фигура, просто образ. Но не твой.

– Почему же?

Эгле улыбнулась в ответ.

– Тебя бы я сразу узнала, дорогой мой Збышек-мишко! Ты ведь такой… приметный, видный, одним словом, печальный рыцарь.

– Никакой я не рыцарь и к тому же не печальный, – буркнул Март.

– Конечно, не печальный, – согласилась Эгле. – Но что рыцарь – это точно. Я с тобой, Мартик, ничего не боюсь, поверишь? Даже своих мыслей…

Они помолчали. Ветерок ерошил у обоих волосы на голове. Эгле стала поправлять прическу с помощью маленького костяного гребня, извлеченного из корзинки, а Март долго барабанил по столу костяшками пальцев. Наконец, когда это занятие ему надоело, он посмотрел в небо, которое затянули удивительно низко плывущие кудрявые облака, встряхнул головой, словно отгоняя дурные мысли, и решительно хлопнул по доске ладонью.